Майкл Крайтон - Зубы дракона

– Эта красивая молодая леди – лучший лоббист железных дорог, который когда-либо был в Вашингтоне.

Джонсон ничего не ответил. Он все еще пытался сложить все части воедино. Коллис Хантингтон, Вашингтон, железные дороги… Господи! Коллис Хантингтон! Один из Большой четверки «Сентрал Пасифик» в Калифорнии. Коллис Хантингтон, явный коррупционер, каждый год путешествовавший в Вашингтон с чемоданом, полным денег для конгрессменов, человек, которого однажды описали как «безупречно бесчестного».

– Все по тебе скучают, Миранда, – продолжал Хантингтон. – Все до сих пор о тебе спрашивают. Боб Артур…

– Дорогой сенатор Артур…

– И Джек Кирнс…

– Уполномоченный Кирнс, такой обаятельный человек…

– И даже генерал…

– Генерал? Он все еще обо мне спрашивает?

– Да, – печально сказал Хантингтон, качая головой. – Почему бы тебе не вернуться, Миранда? Вашингтон всегда был твоей первой любовью.

– Хорошо, – внезапно сказала она. – Ты меня убедил.

Хантингтон повернулся к Джонсону:

– Ты не собираешься представить мне своего компаньона?

– Он – никто, – ответила Миранда Лапхэм, мотнув головой так, что ее локоны очаровательно качнулись. Он взяла Хантингтона за руку. – Пойдем, Коллис, мы прекрасно пообедаем, и ты сможешь рассказать мне новости из Вашингтона. Столько всего нужно сделать! Тебе, конечно, придется найти для меня дом и снабдить кое-чем…

Они ушли под руку в столовую, а ошеломленный Джонсон остался сидеть, где сидел.

На следующее утро в восемь часов, чувствуя себя так, будто он за несколько месяцев прожил целое десятилетие, он сел на идущий на восток поезд «Юнион Пасифик»; все десять ящиков уложили в громыхающий багажный вагон.

Монотонность путешествия была как нельзя более приятной, и Джонсон наблюдал, как пейзаж за окном становится все зеленее. Верхние листья дубов, кленов и яблонь говорили о наступлении осени. На каждой остановке он выходил и покупал местные газеты, замечая, как в передовицы просачивается восточная точка зрения на индейские войны и на разные другие вопросы.

Утром четвертого дня он телеграфировал из Питтсбурга Копу, сообщая, что выжил и хотел бы явиться к нему поговорить; о ящиках с костями он не упомянул. Потом Джонсон телеграфировал своим родителям и попросил, чтобы этим вечером за ужином приготовили еще одно место.

Он прибыл в Филадельфию 8 октября.

На вокзале Джонсон нанял человека с пустым фургоном зеленщика, чтобы тот привез его к дому Копа на Пайн-стрит в Филадельфии. Поездка была недолгой, и по прибытии обнаружилось, что Копу принадлежат два примыкающих друг к другу похожих каменных трехэтажных дома: один был жилым, во втором находились частный музей и кабинеты. Самое удивительное – Коп жил всего в семи-восьми кварталах от Риттенхаус-сквер, где мать Джонсона уже готовилась к появлению сына.

– Который дом – жилой? – спросил Джонсон хозяина фургона.

– Не знаю, но думаю, этот парень вам подскажет, – ответил тот, показывая куда-то.

«Парнем» был сам профессор Коп, который прыгал вниз по ступенькам.

– Джонсон!

– Профессор!

Коп крепко пожал ему руку и решительно заключил в твердые объятья.

– Вы живы и…

Он заметил брезент в задней части фургона:

– Возможно ли?

Джонсон кивнул:

– Это не было невозможно – пожалуй, лучше ответить так.

Ящики перенесли прямиком в музейную половину владений Копа. Миссис Коп пришла с лимонадом и вафлями, и все уселись. Хозяева охали над историями Джонсона, волновались из-за его внешности, восклицали над его ящиками с костями.

– Я велю секретарю расшифровать все записи о ваших приключениях, – сказал Коп. – Нам понадобятся доказательства того, что кости, которые мы раскопали в Монтане, – те самые, что теперь находятся в Филадельфии.

– Возможно, некоторые сломались, потому что фургон и ящики сильно трясло, – сообщил Джонсон. – К тому же некоторые кости могут оказаться с дырами от пуль и с отколотыми кусками, но по большей части все они здесь.

– Зубы бронтозавра? – спросил Коп; руки его возбужденно подергивались. – Зубы все еще у вас? Это может бросить на меня тень, но я беспокоился о них с того дня, как мы услышали, что вы убиты.

– Ящик здесь, профессор, – сказал Джонсон, найдя ящик с пометкой Х.

Коп тут же его распаковал, поднял зубы один за другим и очень долго пристально смотрел на них как зачарованный. Потом выложил в ряд, как делал это на сланцевом утесе много недель тому назад, почти в двух тысячах милях к западу отсюда.