Юдифь Готье - Завоевание рая

На другой день, на рассвете, Николай Морс, губернатор Мадраса, был разбужен неприятным образом: первый пушечный выстрел заставил его вздрогнуть в постели. Сначала он повернулся на другой бок, бормоча: «Гром гремит!» Но выстрелы, которые посыпались теперь без перерыва, не дали ему ни заснуть, ни приписать небу этот грохот. Морс вскочил с кровати. Босиком, в волнении, побежал он к окну и выскочил на веранду.

Его взоры вопрошали окрестности. Но большие деревья сада ничего не говорили так же, как и птицы, распевавшие на ветках. А между тем гром продолжал грохотать и раскатываться, заставляя дрожать стекла в доме. Но вот песок на твердой дорожке аллеи заскрипел под торопливыми шагами. Это был солдат. Из-за кустов жасмина показалась его красная одежда.

— Что случилось? — спросил губернатор, покидая веранду и наскоро натягивая панталоны.

Посланный показался в дверях комнаты.

— Ну, что?

— Французы, ваша милость! Они высадились этой ночью и бомбардируют город.

— Французы!

Эта новость так ошеломила Морса, что он упал в кресло. А солдат докладывал:

— Восемь неприятельских кораблей бросили якорь на расстоянии пушечного выстрела. Около двух тысяч человек высадились недалеко от устья Монторона [2] Река близ Мадраса. и уже устроили там батарею с шестью мортирами.

— Скажите, что я тотчас же буду в городе.

Солдат кланяется и уходит, а губернатор бросается к звонкам. Являются слуги, одевают, причесывают и пудрят своего господина; и он принимает вид, полный достоинства. Дом сверху до низу объят волнением. Напуганные люди бегают взад и вперед; раздаются крики, зов. Все угадывают опасность: этот дом вне стен города и ничем не защищен; его нужно покинуть как можно скорей. Леди Морс уже укладывает драгоценности. Ее сын и молоденькая дочь поспешно помогают ей: негритянки, когда они празднуют труса, неспособны ни к какой службе. В конюшнях запрягают лошадей во все, что могло служить экипажем.

В городе не меньшее смятение: все бегают, закидывают друг друга вопросами, повторяют ужасную новость. Но вскоре улицы пустеют: на них разрываются бомбы; уже унесли нескольких раненых.

Тем не менее жители не теряют надежды: туземцы в особенности верят в неприступность города. Но генеральный штаб, собранный на чрезвычайный совет внутри крепости, далеко не так спокоен. Он-то отлично знает, что стены города в неважном состоянии; что даже форт Св. Георгия, продолговатое строение в сто метров ширины и четыреста длины, не особенно страшен; что окружающая его стена недостаточно толста и что его четыре батареи и четыре бастиона плохо построены и непрочны.

Штаб также знает, что гарнизон там самый жалкий. В нем всего триста человек, среди которых много бродяг, португальских перебежчиков и чернокожих. Офицерство состоит из трех лейтенантов и семи прапорщиков. На индийские же войска плохая надежда. Совет, собранный в темной зале, вокруг стола, покрытого зеленым сукном, походит на сонмище немых. Разговаривает только грохот батареи, отвечающей совсем близко на пушки осаждающих. Он заглушает голоса, которые время от времени бросают незначительные фразы вроде:

— Какой выработать план обороны?.. Нужно бы узнать план атаки.

Председатель, губернатор Николай Морс, не обладает никакими военными способностями и не думает о себе много: это купец. Его единственная забота в политическом отношении — точно исполнять предписания высшей власти. И он повинуется им, вопреки всему, даже если непредвиденные обстоятельства делают прежние распоряжения безусловно гибельными. Так как, в данном случае, он не имел особых предписаний, то и удовольствовался качанием головы. Ах, если б это касалось торговой сделки или хотя бы переговоров с врагом: тогда он обнаружил бы свои способности! Но в деле войны он ничего не смыслит. Между тем ему приходит в голову мысль. Грохот пушек тянет его наружу; он встает и рукой приглашает собравшихся офицеров последовать за ним.

— Пойдем, посмотрим собственными глазами, — говорит он.

И вот они на залитой солнцем площадке одного бастиона, откуда открывается вид на море и на окрестности, насколько хватает глаз.

Три французских судна приблизились к насыпи, насколько позволяла вода. Один из прапорщиков называет их: «Лилия», «Нептун» и самый задний, который стреляет без перерыва, «Ахилл», прекрасный корабль, на котором семьдесят орудий и четыреста пятьдесят человек экипажа. С западной стороны, на берегу, заметно движение: то батарея из шести мортир, устроенная ночью, направляет довольно сильный огонь на ворота Сент-Онорэ.