Пьер Курти - Империя (Под развалинами Помпеи)

Парфеноном назывался афинский храм Минервы. Это название происходит от греческого слова парфениа, означавшего девственность, качество, которое приписывали Минерве.

Панафиниями назывались у греков праздники в честь Афины-Паллады, т. е. Минервы (придаточное слово «пан» к названию города Афины означает на греческом языке «все»).

Гемиолией называется у греков пиратская барка, покрытая наполовину палубой, в которой, обыкновенно, находившиеся на ней защищались от нападения.

Храбры были некогда милетцы.

Название сага придавалось, собственно, женщине мудрой, изучившей все религиозные таинства; в народе же это слово имело значение маги, гадальщицы (Cicer. Div. 1, 31.– Horat. Od. 1, 27.).

Это описание заимствовано из шестой песни поэмы Лукана Фарсалия, – представляющей собой образец удивительной поэтической картины.

Тикэ на древнегреч. языке означает счастье.

См. соч. Светония: in Augustum. LXXII. соч. Плутарха. Жизнь Августа.

Pater argentarius, ego Corinthiarius (Sveton. in Augustus, LXX).

Compluvium называлась передняя часть дома, открытая по сторонам и защищенная навесом от дождя (Примеч. переводчика.).

Anagnostes – так назывался невольник, обязанностью которого было читать громким голосом своему господину в таблинуме, т. е. в комнате для занятий, или в триклиниуме, т. е. в обеденном зале. Амиант – имя такого чтеца при Ливии Августе, певшего также, как свидетельствует одна из надписей, под аккомпанемент лиры песни Гомера.

Ave – латинское слово, означавшее, собственно, «Да сохранит тебя Бог!»; употреблялось древними римлянами при приветствии низшими высших особ. Salve имеет значение русского «Здравствуй». Надо заметить, что римляне, как вообще все древние народы, при обращении к какому бы то ни было лицу употребляли местоимение 2-го лица единственного числа (Примеч. переводчика.).

Илиада, песнь XVIII. – Ахилл, как говорит легенда, был сын Пелея и богини Теты. Желая сделать своего сына неуязвимым, богиня, взяв его за пятку, окунула его в реку Стикс. Впоследствии, при осаде Трои, Парис, мстя Ахиллу за убийство Гектора, ранил его стрелой в пятку, отчего Ахилл и умер (Примеч. переводчика.).

Будем, однако, справедливы, припомнив, что и до Августа были примеры вступления в брак с женщиной, беременной от другого мужа. Плутарх, описывая жизнь Помпея, говорит, что он женился на Эмилии, дочери Эмилия Скавра, находившейся в браке с другим лицом и беременной. Катон же не затруднился жену свою, Марцию, от которой имел уже нескольких детей, уступить своему другу, оратору Гортензию, а после его смерти вновь пожелал взять ее к себе в дом, несмотря на общественное мнение, упрекавшее его в том, что уступив Марцию бедной, берет ее назад богатой. Наконец, Октавия, сестра самого Августа, была беременной от Марцелла, когда вышла замуж за Марка-Антония. Таким образом не только в наше время, но и в древности слова: «законы равны для всех» были лишь шуткой.

Этим именем, действительно, называлась одна из невольниц Ливии, как это свидетельствует список лиц, отпущенных Ливией на свободу, изданный кардиналом Полиньяком. В этом списке находится и имя вышеупомянутого Амианта.

См. сочин. Светония о Тиверии, глава LXVIII. Описание Тиверия я заимствовал у этого историка, не отступая от его слов.

Овацией – ovazione – назывался у римлян триумф низшей степени, при котором приносилась в жертву овца, ovis; при этой овации то лицо, которому она устраивалась, отправлялся, пешком или верхом на лошади, в Капитолий, имея на себе белую тогу с пурпуровыми краями, на голове миртовую корону, а в руке оливковую ветвь. Такого триумфа удостаивался одержавший победу над неравным врагом, а именно: над беглецами, невольниками, пиратами. В триумфальной процессии несли военные знамена, оружие, деньги и прочую добычу.

См. Velleius Patera Hist. Lib. 2. У римских адвокатов было в обычае класть на голову статуи Марсия (знаменитого сатира, положившего по словам легенды, на музыку гимны, посвященные богам) столько венков, сколько выигрывали они процессов. Необузданная Юлия, как пишет Марк Антоний Мурет в своем сочинении о Сенеке, подражала им в данном случае.

Фульвия, бывшая сперва женой Клавдия, а потом уж Марка Антония, побуждала последнего к грабежу и преступлениям и была злым гением для лиц, преследуемых триумвиратом. Она ненавидела Цицерона за оппозицию его к обоим мужьям ее. Когда была принесена ей голова этого великого оратора, отрубленная у него, по желанию Марка Антония, Каем Попилием Лепатом, которого некогда Цицерон защитил от обвинения в отцеубийстве, она сидела за обедом вместе со своим мужем; и в то время, как последний при виде головы своего противника, зверски смеялся, назначив убийце премию в 250000 динариев (204583 франка) еще более жестокая Фульвия, оплевывая мертвую голову и ругаясь над ней, продела своей головной иглой тот язык, который с таким красноречием громил преступления ее и ее обоих мужей (См. Плутарха: «Жизнь Цицерона»; Аппиана, Диона Кассия, Веллея Патерк, Валерия Максима, Ювенала). Тацит и Гораций называют Антония Африкана Юлом, а не Юлием.