И. Болгарин - Адъютант его превосходительства

Он, конечно, понимал, что сейчас будет иначе. И все равно при мысли, что лишь несколько улиц отделяют его от родных, Юру охватило такое не­терпение, что ноги сами понесли по городу: скорей! скорей? И внутри его что-то пело, словно он спешил на праздник. Правда, он подзабыл, где эта Никольская, но знал, что обязательно отыщет ее, люди подскажут…

Минуя стороной знаменитый в те дни Еврейский базар, именуемый в наро­де Евбаз, Юра вышел на Бибиковский бульвар. Там, на углу, огляделся, спросил пожилую женщину:

– Скажите, пожалуйста, как пройти на Никольскую улицу?

Женщина очень долго объясняла мальчику, как попасть к Бессарабке и затем на Никольскую. Короткой дорогой – по Собачьей тропе – идти не по­советовала, предостерегла:

– Там такая шантрапа – обворуют, а то, чего доброго, и прибьют… Иди лучше другим путем – через Крещатик, потом по Банковой.

На Бессарабке Юра немного постоял в раздумье и решительно свернул на Собачью тропу. Прошел Александровскую больницу. И сразу же за садом больницы открылся ему до неправдоподобности странный поселок. Приземис­тые лачуги, больше похожие на собачьи будки, нежели на жилища людей, бы­ли кое-как слеплены из ломаной фанеры, старого железа, разбитых ящиков. Около них копошились какие-то люди в лохмотьях – это были нищие, мелкие воры и беспризорники.

Юра благополучно дошел почти до конца Собачьей тропы. Иногда быстрые любопытные глаза то воровато-цепко, то нагло, с вызовом, а то равнодуш­но-сонно ощупывали его самого, потрепанную курточку и добитые, слегка скособоченные ботинки и, видимо, считали их не заслуживающими внимания.

Но вот из-за одной развалюшки вынырнула костлявая фигура в развеваю­щейся на ветру рвани. Беспризорник быстро пересек дорогу Юре и остано­вился, вызывающе отставив ногу. Это был мальчишка приблизительно Юриных лет с наглыми, по-кошачьи рыжими глазами. Сквозь прореху рубашки на пле­че виднелась острая ключица. Мальчишка, оттопырив нижнюю губу, насвисты­вал что-то бойкое. Юра, чтобы не показать виду, что ему не по себе, сме­ло направился к беспризорнику и спросил вежливо и спокойно:

– Вы не скажете, как пройти на Никольскую?

Беспризорник высокомерно осмотрел Юру сверху вниз, задержал взгляд на ботинках и так же высокомерно бросил:

– Давай махнем!

– Чего? – не понял Юра.

– Поменяемся, говорю. Штиблеты на штиблеты. – И он выразительно пок­рутил носком почти развалившегося башмака, из которого вылезали пальцы.

Юра улыбнулся такой шутке и хотел направиться дальше, но беспризорник снова преградил ему путь.

– Пропустите, пожалуйста! – тихо, но твердо сказал Юра, безбоязненно глядя в глаза обидчика.

– Ого! – хохотнул беспризорник и фасонно, в знак своей неодолимости, выставил ногу. – Ну а ежели не пущу!

– Ударю!

– Чего-о? – угрожающе протянул мальчишка и, для еще большего устраше­ния, замысловато сплюнул через зубы.

– Ударю, говорю! – твердо повторил Юра, пристально следя за каждым движением противника. – Я изучал бокс и джиуджитсу…

Беспризорник подбросил и поймал на лету увесистый камень, зажал его в руке. И замахнулся…

Если бы Юрины гимназические наставники могли увидеть своего питомца, они бы несомненно остались довольны. Заученным движением Юра перехватил руку обидчика, но не удержался на ногах, и они вместе упали в пыль и по­катились по земле, осыпая друг друга крепкими тумаками. Но вскоре оба запыхались, устали.

– Ну, может, хватит? – тяжело дыша, наконец запросил пощады беспри­зорник.

– А приставать больше не будете? – сидя верхом на противнике, велико­душно осведомился Юра.

– Не-е. – И с тенью уважения в голосе мальчишка добавил: – Здорово дерешься!

– То-то же! – вставая, сказал Юра. – Я же вас честно предупреждал!..

– Вот только губу, жандарм такой, разбил! – Беспризорник стер с под­бородка кровь.

Юра, не оборачиваясь, двинулся дальше, однако прислушивался, нет ли погони. Но его никто не преследовал.

Оборванный, с кровоподтеками и царапинами, подошел он в сумерках к двухэтажному особняку, обнесенному глухим забором. Несколько раз потянул ручку звонка, не замечая, что через «глазок» в калитке за ним наблюдают. Наконец недовольный женский голос неприязненно спросил:

– Вы к кому?

– К Сперанским.

Калитка нехотя растворилась. Пышнотелая женщина, в толстом домотканом фартуке, провела Юру в дом, оставила в передней.

Через минуту в переднюю быстро вошла, шурша платьем, невысокая моло­дая женщина. Чертами лица она напоминала Юриного папу; у Юры дрогнуло и громко-громко забилось сердце.