Дороти Лаудэн - Дикий Запад

— Его преподобие сказал, что он снова дал объявление в газету, — признался он наконец. — Он говорит, что новый доктор вскоре приедет в Колорадо-Спрингс.

Отец Джонсон вместе с несколькими помощницами работал в саду перед церковью. Микаэла направила туда лошадь и остановилась перед ним.

— Что это за объявление вы дали? — с вызовом спросила она, сидя на лошади.

Джонсону пришлось поднять глаза вверх и прищуриться, потому что солнце слепило его. Но в этот момент взгляд Микаэлы был не менее колючим, чем лучи солнца.

— Но, мисс Куин… — начал он и несколько смущенно улыбнулся.

— Доктор Куин, — решительно перебила его Микаэла.

Улыбка на его устах замерла.

— Только тот, у кого есть пациенты, мог бы назвать себя врачом, — ответил он резко.

— Но у меня как раз есть пациенты, — возразила Микаэла. — Эмили Донован, например, Роберт — кузнец, Джейк Сликер… — начала она.

— Доктор Майк! — донесся в этот момент до них детский голос.

Микаэла и его преподобие повернули головы в сторону, откуда доносились громкие крики.

Брайен Купер мчался во весь дух, как только ему позволяли маленькие неуклюжие ножки, к Микаэле.

— Пойдемте скорее, — плакал он, задыхаясь, — маму укусила гремучая змея.

Позабыв немедленно о своем споре со священником, Микаэла повернула лошадь и поскакала галопом. Какое, собственно, значение имел для нее этот нелепый спор о титулах и должностях? Она уже понимала, как серьезно то, что сказал сейчас Брайен.

Брайен уже давно исчез между домами, и священник тоже бежал во всю прыть к дому Шарлотты, путаясь в длинной одежде.

Когда Микаэла подоспела к ложу Шарлотты, она увидела, что все уже решилось.

Шарлотта Купер лежала на кровати бледная, без сознания. Лоб ее был покрыт каплями пота. Время от времени судорога сотрясала все ее тело. Странно согнутую правую руку она откинула в сторону. Чуть пониже локтя на руке виднелось красное пятно величиной с гусиное яйцо. Сам укус был едва заметен, но от огромного отека вздулась вся рука, от кисти до предплечья.

Больная не отреагировала на приход Микаэлы. Только когда та приложила трубку к ее груди, Шарлотта как будто очнулась.

— Доктор Майк, — проговорила она с трудом. — Что вы тут делаете?

Микаэла положила руку на покрытый потом лоб.

— Вас укусила гремучая змея…

Лицо Шарлотты дернулось. У нее было достаточно жизненного опыта, и она тотчас поняла, что это означает.

— … Но вам скоро станет лучше, — продолжала Микаэла, хотя голос ее дрожал.

Старший сын Шарлотты Мэтью принес в комнату несколько подушек, за которыми его посылала Микаэла.

За ним следовал отец Джонсон, красный и вспотевший от быстрого бега. Увидев, в каком состоянии Шарлотта, он остановился. Потом подошел поближе. Он подтянул одеяло до подбородка Шарлотты, как бы желая этим жестом скрыть свою беспомощность. Они обменялись с Микаэлой короткими взглядами: и священник понимал, чем грозил ближайший час. Никакое человеческое искусство уже не могло бы тут помочь.

Больная отказалась выпить воду с порошком, которую ей протянула ее дочь Колин. Вместо этого она вдруг с неожиданной решимостью повернула лицо к докторше. Та в этот момент готовила инструменты и все необходимое для отчаянной попытки сразиться со смертельным ядом.

— Микаэла, — начала Шарлотта тихим голосом, убедившись, что дети не слышат ее. — Вы должны обещать мне: позаботьтесь о моих детях!

Мэтью, Брайен и Колин стояли у изножья кровати, и перед лицом этой неведомой силы, с которой они столкнулись впервые в жизни, боязливо обнявшись.

Микаэла посмотрела на обреченную женщину и незаметно покачала головой.

— Это… этого я не могу. — Она увидела, как потемнели глаза больной. — Я хочу сказать, я ведь просто не знаю, как обращаться с детьми, как их воспитывать.

Этому ведь не учат в университете, — продолжала она неуверенным тоном.

— Предоставьте это голосу вашего сердца, — прошептала Шарлотта. — Я знаю, оно не обманет.

Брайен между тем высвободился из объятий брата и сестры. Он подсел к матери и тихо гладил ее руку. Ничего не понимая, он чувствовал, что происходит что-то ужасное, и взглядом взывал о помощи к доктору Майк.

Микаэла с отчаянием посмотрела в глаза умирающей. Она не могла дать уйти Шарлотте, не освободив ее от мучающей тревоги за детей. Правда, она знала, что последнее желание подруги она сумеет исполнить лишь очень неумело и, может быть, даже в ущерб детям. И вдруг она ощутила в душе какой-то толчок.