Роже Нимье - Влюбленный д'Артаньян или пятнадцать лет спустя

Пелиссон де Пелиссар испустил еще один крик боли.

Ла Фон поставил кочергу на место.

— Сударь, очень прошу вас, имя хирурга его святейшества. Пелиссон улыбнулся горестной улыбкой. Заботливость несравненного Ла Фона была ему знакома!

— Хирург его святейшества? -Да!

— Его имя — Солнчинелли.

При звуке этого жестокого имени, внезапно им же произнесенного, Пелиссон де Пелиссар утратил сознание.

Господин Солнчинелли прибыл через двадцать четыре минуты.

Он констатировал у д'Артаньяна перелом бедреной кости, множественные раны в области живота, два сломанных пальца и ссадины на лице — блистательная коллекция телесных повреждений.

Операцию начали немедленно. Она завершилась лишь ранним утром.

Д'Артаньян, придя в себя, переносил боль с таким мужеством, что это потрясло самого Солнчинелли, сухого приверженца римской курии.

Мари, правда, держала все время раненого за руку, повернувшись к нему из приличия спиной. Эти две руки немало сказали друг другу в течение ночи.

Что же до Пелиссона де Пелиссара, то у него были сломаны, как мы сказали, обе берцовые кости. Но они при всем их упрямстве весьма терпеливы. Они ждали починки до следующего дня.

По истечении недели — семь ночей бдения для Мари и семь дней стенаний для Жюли — выяснилось, что жизнь д'Артаньяна вне опасности.

Пелиссону с самого начала ничто не грозило.

Мари ловила малейшее желание д' Артаньяна, Л а Фон не покидал изголовья своего хозяина. Когда тот погружался в сон, он занимался исследованием винных бутылей. Однако он предавался этому с умеренностью, уделяя внимание Пелиссону. Склоняясь над ним, он слышал, как голова его господина оживала и начинала невнятно бормотать.

Подошло первое октября.

Роже, Мари и Жюли отправились в Париж.

Здесь было все: и присыпанные горячим пеплом слова разлуки, и обещание во взглядах, и соленый привкус слезинок на щеках.

Д'Артаньян и Пелиссон остались вдвоем, они спали бок о бок как близнецы: одеяла натянуты на нос, задорно топорщатся ночные колпаки.

Договор о всеобщем мире был спрятан в тайнике, о котором знали лишь они двое.

Каждый день д'Артаньян получал письмо от Мари и каждый день писал ей ответ.

Письма Мари приводятся здесь полностью. Письма же д'Артаньяна не сохранились.

Я очень грустна и счастлива одновременно. Это все равно что быть ванильным кремом, в который капнули уксусу.

Вы оторваны от дел, а я рвусь к вашему изголовью, где недавно поила вас бульоном.

Кто носит его вам теперь? Сыплют ли в него в достатке перца? Будьте внимательны к себе. Вы очутились в пресной стране, но у вас не та кровь, чтоб безнаказанно ее остудить.

Прощайте. Мы путешествуем по горным перевалам.

Мари Шанталь

Никакой почты для нас во Флоренции мы не застали. Верно, ее отправляют с мулами, которые делают два шага вперед и один назад.

Здесь всюду изображения Пресвятой Девы. Впрочем, вы лучше разбираетесь просто в крепостях, нежели в крепости женской добродетели. Однако здесь ваше сердце было б добрее и острие шпаги скользнуло б вниз.

Где связь между добрым сердцем и изображениями?

Скорее всего ее не существует. Но я ее ощущаю и думаю о вас. В этом проявляется вся моя глупость.

Я стану бранить господина Пелиссона, если вы не будете спокойно лежать в постели. Ему должно присматривать за вами и нагонять на вас страх, вращая своими огромными глазами против часовой стрелки. Он смахивает на негра. Понаблюдайте за ним, не взбивает ли он себе волосы.

Сообщите мне, о чем вам думается. Неожиданные мысли — самые лучшие, как говорил мой учитель Жиль Менаж, именно они, а отнюдь не то, что мы сохраняем и откладываем про запас.

Господин Менаж не так силен по части фортификации, как вы. Но он обучает меня литературе. По этой области он весьма образован, и я чувствую, как у меня самой появляется апломб.

Как совладать с этим? Ешьте дыни, пока это возможно.

Мари де Рабютен-Шанталь

Альпы внушают страх. Жюли мерещатся всюду пропасти. Мне — медведи. Роже смеется над нами, и эхо подхватывает его смех. Отворите окно и до вашего изголовья домчатся отголоски.

Кет, не стоит, не то вы простудитесь, и господин Пелиссон тоже. Когда он кашляет, колеблется земля.

Щеки у меня красные, губы потрескались. Мне дали бальзам, но он пахнет медом, и я боюсь привлечь этим медведей. Не желаю медведя в супруги, пусть это будет даже Медведь I.