Джеймс Купер - Палач, или Аббатство виноградарей

— В выигрыше окажется тот, кто получит денежки, а не те, кто платит их на свою погибель! — громко воскликнул сын юга; проведя это различие, он снискал немалое одобрение толпы, поскольку разговор принял меркантильный оборот, словно велся меж покупателями и продавцом. — Ты, рискуя, получишь свое серебро, а мы, проявив слабость, обретем могилу в волнах. Дурной человек способен навлечь несчастье, и горе тому, кто в злой час окажется запанибрата с негодяем, чье ремесло — отправлять христиан на тот свет прежде срока, назначенного природой. Матерь Божия! Да я не согласился бы плыть в одной компании со злодеем через это дикое, коварное озеро, даже если бы мне оказали честь, позволив продемонстрировать мое скромное искусство перед папой римским и его ученейшим конклавом! note 19

Это торжественное заявление, сопровождаемое самыми выразительными жестами и мимикой, свидетельствующей об искренности оратора, оказало соответствующее воздействие на внимавших; в толпе послышался одобрительный ропот — достаточно убедительный, чтобы капитан понял: красивыми словами он никого не обманет. Тогда Батист изобрел хитроумный план, с помощью которого можно было преодолеть щепетильность путешественников; служитель полиции горячо поддержал этот план, и толпа — взбудораженная, упрямо стоящая на своем, — после множества придирок согласилась принять условия капитана. Все признали, что проверку документов и посадку на барк откладывать долее нельзя; однако пассажиры должны были избрать нескольких представителей, которые стояли бы у ворот шлюза, внимательно следя за проходящими; в результате столь бдительной проверки отвратительный, подлежащий изгнанию Бальтазар будет обнаружен, владелец судна возвратит ему деньги, и палач не окажется в числе пассажиров, столь ревниво пекущихся о соседстве и способных беспокоиться по такому ничтожному поводу. На сей случай большинством были избраны: неаполитанец, которого звали Пиппо; один из бедных студентов, ибо в те времена ученость не препятствовала, но скорее способствовала укоренению предрассудков; и некто Никлас Вагнер, толстый берниец, которому принадлежал почти весь груз сыра на барке. Первого избрали по причине страстности и говорливости, — качества, которые чернь способна ошибочно принимать за убежденность и основательность; второго — благодаря молчаливости и напускной скромности, которые среди иных сходят за истинное глубокомыслие; а третьего — потому что он был известный богач: преимущество, которое — несмотря на все споры меж пессимистами и оптимистами — всегда будет для тех, кто победней, более значимо, чем благоразумная умеренность, если только богатый чужд гордыни и не кичится перед ближним немыслимыми и оскорбительными привилегиями. Само собой разумеется, что все эти избранники, призванные блюсти интересы общества, первыми были обязаны предъявить свои бумаги женевскому стражу note 20.

Неаполитанец — отъявленный плут, другого такого искусника по части мелких проказ не было среди пассажиров, — обеспечил себя бумагами на все возможные случаи, которые позволял ему предвидеть долгий опыт бродяги, и был пропущен без возражений. Бедный студент из Вестфалии note 21предъявил служителю документ, исписанный ровными строчками школьной латыни; однако заминки не последовало: тщеславный полицейский, не желая признаться в своем невежестве, заявил, что нет ничего приятней, чем держать в руках столь красиво оформленный паспорт. Что касается бернийца, то он вознамерился присоединиться к двум другим избранникам, не предъявляя бумаг служителю: по-видимому, Никлас Вагнер считал, что для него сия процедура необязательна. С молчаливым достоинством толстяк вошел в ворота, заботливо ощупывая тесемки своего туго набитого кошелька, который всего несколько минут назад стал легче на одну мелкую медную монетку: торговец уплатил ее слуге гостиницы, где провел ночь, — причем расторопному малому пришлось сопровождать богача в гавань, чтобы получить свое скромное вознаграждение. Но, по мнению женевца, никакая оглядка на солидное состояние не давала отъезжающим права пренебрегать формальностями, обязательными для всех.

— Имя и род занятий? — вопросил страж порядка с официальной краткостью.

— Бог с тобой, дружище! Вот уж не думал, что в Женеве будут придираться к швейцарцу — да еще к такому, кого знают на Ааре note 22и по всему Большому кантону! Меня зовут Никлас Вагнер — не слишком громкое имя, но имеющее вес среди людей состоятельных; и для бюргеров я не последний человек — Никлас Вагнер из Берна; чего тебе еще?