Кристиан Жак - Пылающий меч

— Не думай, что я о тебе забыла, — послышался голос, и из темноты вышла на свет госпожа Аберия.

Постаревший владыка гиксосов большую часть дня проводил в потайном покое, где царили холод и тьма.

Сюда к нему каждое утро приходил Хамуди с докладом и приносил новые списки то сановников, то чиновников, то военачальников.

— Ты ликвидировал всех сторонников Яннаса?

— Каждый день мы предаем смерти предателей царства гиксосов, господин.

— Я доволен, Хамуди. Уничтожь их всех до последнего. Подумать только, Яннас потребовал полноты власти! Он забыл, что любой гиксос повинуется мне беспрекословно.

— Благодаря госпоже Аберии мы расправились даже с теми заговорщиками, которые чувствовали себя в полной безопасности.

— Очень хорошо, главный казначей. Очищение — вот наша главная задача. Как только в Аварисе и в Дельте останутся лишь мои верные слуги, порядок вновь будет незыблем.

— Пришли недурные вести из Мемфиса. Ваша стратегия принесла успех. Военачальник, осаждающий город сообщает, что жители изнурены до крайности. Он спрашивает, хотите ли вы, чтобы войска гиксосов взяли город приступом?

— Нет, я хочу, чтобы бунтовщики и мятежники разложились и сгнили, превратившись в грязь. А потом мы просто сожжем город. Гниение — это главный закон жизни, Хамуди.

— Вести из Азии радуют еще больше. По вашему приказанию наше войско уничтожает мирных жителей заодно с мятежниками и отвоевывает селение за селением. В горах войска продвигаются медленнее, но они неотвратимо идут вперед. Скоро в Анатолии не останется ни одной живой души и все хетты тоже будут уничтожены.

— Тактика Яннаса была порочна. Он хотел развернуть наступление и дать решающее сражение. В случае победы, войско было бы обречено на бездействие. А воинам полезно сражаться и убивать.

— Остается Яххотеп, владыка. По всей видимости, она отказалась от борьбы, и поэтому наш доносчик молчит.

— Он не молчит, Хамуди. Его последнее сообщение гласит: «Что бы ни случилось, я выполню свою задачу».

Внезапно хриплый голос правителя зазвучал еще глуше, еще страшнее, словно поднимался из самой глубокой черноты, что гнездилась в душе Апопи.

— Яххотеп приближается, я чувствую это. Она идет на нас, уверенная в своей победе. Ей мало бед, которые на нее обрушились. Так пусть она упьется горем и отчаянием. Иди, Яххотеп, иди, я тебя жду!

— Добрые вести из Элефантины, — сообщил управляющий Карис Яххотеп, — вода поднялась до шестнадцати локтей. [10] 8,32 метра.

Какое важное известие! Его-то и не хватало, чтобы подать знак к отправлению. Воспользовавшись паводком, новые, недавно построенные боевые суда египтян быстро доберутся до Пер-Камоса и воссоединятся там с главными силами.

Нил поможет им добраться и до земель гиксосов.

Царица Яххотеп с особенным чувством рассматривала объемную карту.

— Наша первая значительная тайна, — напомнила она. — Тогда я была восторженной девчонкой, а ты мудрым и уравновешенным управляющим маленького обветшалого дворца в Фивах. Ты собирал сведения о наших врагах и старался убедить себя, что где-то существуют заговорщики. Ты показал мне эту карту, и на ней последним оплотом свободы был город Амона.

— Вас эта карта могла привести в отчаяние. Но нет, при взгляде на нее ваши силы возросли в десять раз. Благодаря вам за эти годы мы обрели достоинство и надежду.

Яххотеп вспомнила мужа, фараона Секненра, старшего сына Камоса, свою мать Тетишери. Они были для нее не бесплотными тенями, а живыми союзниками, которые сражаются рядом с ней.

— Моя карта сильно изменилась, — заметил Карис. — Вы освободили Южный Египет, госпожа, и часть Среднего.

— Мы с тобой знаем, как это мало. Предстоящий бой станет решающим.

— Теперь у вас есть боевые колесницы.

— У нас их не слишком много, Карис. И потом, у нас нет опыта полевых сражений — войско против войска.

— И все же дерзайте, госпожа! Даже если вы потерпите поражение, даже если Фивы будут разрушены, даже если мы все погибнем, вы все-таки будете правы. Фараон должен царствовать над Верхним и Нижним Египтом, он — связующая нить между ними. Вне единства, вне примирения Хора с Сетом не может быть благоденствия и благополучия.

Старый и мудрый управитель дворца редко высказывался так твердо и определенно. Его слова рассеяли последние сомнения Яххотеп.

Во дворце и на набережной Фив все бурлило. Кто догадался бы о преклонных годах Кариса, видя, как он снует между царским кораблем и кладовыми! Его волновала любая мелочь, которая могла послужить удобству царицы Яххотеп и фараона Яхмоса. Карис заботился обо всем — и о том, чтобы простыни были тонкими, и о том, чтобы бритвы были острыми.