Анджей Збых: Второе рождение

— Ты ошибся, — спокойно ответил Румянцев. — Это был не поляк, а немец из Литвы, имя его — Ганс Клос.

Якубовского еще более удивило разъяснение начальника, а Румянцев весело рассмеялся и похлопал его по плечу:

— Сколько выпил с утра?

— Шутишь, — ответил Якубовский, — я видел его на рас-стоянии двух метров, когда он выходил из кабинета. А того, другого, допрашивал сам, лично. Я не мог ошибиться. Может быть, они близнецы, раз так похожи друг на друга?

— Единоутробные, — рассмеялся Румянцев. — Но в одном могу тебя заверить: имя этого немца — Ганс Клос. Мы подозреваем, даже располагаем некоторыми данными, что он агент абвера. Подтверждением этого может служить и то, что немецкое командование обратилось к нам с просьбой обменять этого фрица на девушку, которая в Белостоке работала на нас и была арестована гестапо. Видимо, нам придется это сделать, у нас нет против него конкретных улик. При допросе он был немногословен, осторожен, хотя кое-что рассказал о себе и своих родственниках.

— Говоришь, обменять его? — У Якубовского зародилась мысль, на первый взгляд абсурдная.

— Твой поляк действительно так похож на этого немца? — спросил Румянцев. — Это любопытно, весьма любопытно.

«Может быть, и он подумал о том же, угадал мои мысли», — мелькнуло у Якубовского.

Последующие слова Румянцева подтвердили это:

— Говоришь, свободно владеет немецким?

— Изучал немецкий в Гданьске. Родился, жил и воспитывался в Поморье, говорит по-немецки так же, как и по-польски.

— И хотел бы бороться с немцами, — рассмеялся Румянцев. — Ну что ж, позвони, чтобы его прислали ко мне, твоего патриота… Как его зовут, говоришь?

— Станислав Мочульский. И если их поставить рядом то не заметишь особой разницы. — Якубовский вытянулся по стойке «смирно», пристукнул каблуками: — Разрешите идти?

Уже давно никакое другое задание начальника не радовало Якубовского так, как это.

Узкий луч света от карманного фонарика на секунду задержался на одеяле, под которым вырисовывалась фигура спящего человека, свернувшегося калачиком.

«Спит, как ребенок», — подумал Якубовский и осветил его лицо.

Парень мгновенно вскочил, зажмурился от яркого света. Пришедший вместе с Якубовским мужчина с нескрываемым интересом смотрел на него.

— Имя? — резко прозвучал голос полковника.

— Ганс Клос.

— Год рождения? Место рождения? Родители?

— 5 октября 1921 года, Клайпеда… Отец— земский начальник, Герман Клос, мать — Эмилия фон Верскер…

Якубовский повернул выключатель, в комнате стало светло.

— Достаточно, — сказал он все еще стоявшему парню. — Как себя чувствуешь, Сташек? Надеюсь, не сердишься за этот внезапный визит?

— Ну что вы! — бодро ответил паренек. — Привыкаю. Здесь меня не балуют.

— Ты должен забыть, что когда-то был Станиславом Мочульским, — сказал мужчина, вошедший в комнату вместе с Якубовским. Это был заместитель начальника специальное школы, до войны — известный врач-психолог.

Учебный комбинат, как обычно называли эту школу, занимал небольшую территорию, но, если бы кто-то из немцев внезапно оказался здесь, он подумал бы, что попал в Германию. Все, кто находились в этой школе, ежедневно слушали лекции и доклады на немецком языке, изучали немецкие воинские уставы, армейские распорядки, таможенные правила и почтовые положения, готовясь к выполнению особых заданий командования Советской Армии. Никто из них не знал точно, когда и куда будет направлен, но их часто заставляли повторять заученные легенды, проверяли их реакцию и выдержку, обучали особым приемам, учили бесшумно подкрадываться и наносить удары. Все эти люди ненавидели врага, вероломно напавшего и стремящегося поставить на колени их родину. Они готовились к выполнению особого задания за линией фронта, в глубоком тылу противника. Конечно, не каждому из них удастся идеально преобразиться в немца, не каждый сможет перевоплотиться в другого человека так, как Сташек — в Ганса Клоса.

— Как там настоящий Клос? — спросил Сташек.

— Постепенно раскалывается. Уже многое рассказал. Не может понять, чего мы от него хотим… А ну-ка покажи свою шею, наверное, уже зажило? — поинтересовался Якубовский.

Сташек наклонил голову, и полковник осмотрел почти невидимый шрам ниже правого уха, потрогал пальцем. Советский хирург постарался сделать все возможное, чтобы безболезненно оставить на шее Сташека шрам. Такой же шрам был у Ганса Клоса — результат падения с лошади в детстве.