Джеймс Купер - Мерседес из Кастилии

«Ниннья» смело пошла вперед и к полуночи подошла достаточно близко к острову, чтобы бросить якорь. Однако, море было так бурно и ветер так силен, что якорный канат не выдержал, и злополучную каравеллу унесло в море. Тогда снова поставили паруса и снова стали бороться и с морем и с ветром; но, наконец, под утро стали на якорь с северного берега острова. Здесь они узнали, что адмирал опять был прав, и что они пристали к Санта-Марии, одному из Азорских островов.

На этих островах португальцы пытались овладеть каравеллой; они задержали у себя лучших людей экипажа, но Колумб преодолел все эти препятствия, и, в конце концов, двадцать четвертого февраля со всем своим экипажем вышел в море и пошел к берегам Испании.

В течение первых дней погода им благоприятствовала, и к вечеру двадцать шестого числа они отошли от Азорсках островов на целых сто лье по прямой линии к Палосу. Но затем погода сильно испортилась; однако, всех поддерживала надежда на скорое окончание плавания. Второго марта, в субботу, когда, по расчетам Колумба, его судно находилось всего в ста милях от берегов Португалии, ночь наступила при довольно благоприятных условия, и адмирал, прежде чем удалиться на покой, заметив, что у руля стоит Санчо, обратился к нему со следующими словами:

— Ты провел у руля все это тяжелое время, Санчо! Немалая слава и немалая честь вести судно в такие страшные ураганы, как те, что нам пришлось испытать!

— Я так же думаю, как вы, сеньор адмирал, что это служба немаловажная, и надеюсь, что вознаграждение за эту службу будет соответствовать по весу ее тяжести!

— Почему же не почет, а вознаграждение? — спросил шутливо дон Луи, стоявший подле адмирала.

— Почет и почести, сеньор Педро, слишком сухое и холодное угощение для бедного человека; для меня один дублон стоит двух герцогств, потому что дублоны дают мне уважение соседей и окружающих, а герцогства наделили бы меня только насмешками этих самых людей! Дублоны всякому нужны, а почести и титулы только тем, кто к ним с детства привык! Это наряд пышный, правда, но его лучше не косить! Пусть мне дадут мешок червонцев, а всякие почести я охотно предоставлю тому, кто до них охотник!

— Ты превосходный моряк, Санчо, но слишком болтлив для рулевого! Не теряй из виду своего направления, а дублоны сами собой придут к тебе по окончании нашего плавания!

— Премного вам благодарен за это последнее уверение, сеньор адмирал, а чтобы доказать вам, что и в то время, когда работает мой язык, глаза мои продолжают делать свое дело, я попрошу ваше превосходительство, а также и сеньоров кормчих обратить внимание вон на тот клочок облаков, который, по-моему, не предвещает нам ничего доброго!

— Он прав! — воскликнул Бартоломео Рольдан. — Это облако напоминает те, которые приносят с собой африканский шквал!

— Обратите на это внимание! — поспешно приказал Колумб. — Мы слишком полагаемся на свое счастье! Этот шквал шутить не любит; вызовите всех людей наверх: все нам могут понадобиться! — и с этими словами он поспешил на ют.

Едва успел он окинуть взглядом горизонт, как ветер со свистом и воем налетел на судно и чуть было не перевернул его.

В один момент все паруса, которых не успели еще убрать, были сорваны и повисли жалкими клочьями на мачтах, и это спасло судно от крушения. Санчо во-время успел поставить руль по ветру, и «Ниннья» понеслась, гонимая ветром.

Но этот ураган был настолько силен, что превзошел все предыдущие бури; страх и ужас, охватившие экипаж в течение первых часов, положительно парализовали в людях всякие мысли и чувства. Вскоре и последние клочки парусов были сорваны.

Наступивший день не принес с собой ничего нового; ураган продолжал свирепствовать с прежнею силой, и «Ниннью» несло ветром среди бешеного хаоса волн по направлению к материку, лежащему на ее пути.

Около полудня признаки близости земли стали заметнее, и теперь уже никто не сомневался, что они вблизи берегов Европы. Но кругом ничего не было видно, кроме бушующего океана. Солнце не показывалось весь день. Настала ночь, и маленькое судно казалось предоставленным на произвол волн, а море бушевало все сильнее и сильнее.

— Ну, если нам посчастливится пережить еще и эту ночь, — сказал Колумб дону Луи, — то мы можем считать, что спасены.

Вдруг раздался крик: «Земля! Земля!» Все вздрогнули; это слово, которое при других обстоятельствах явилось бы радостной вестью, теперь являлось предвестием новой грозной опасности. Земля эта была так близко, что всем казалось, будто они слышат рев и всплеск прибоя о скалы. Никто не сомневался, что то был берег Португалии. Но ночь была до того темна, что почти ничего нельзя было различить, и нашим морякам пришлось изменить рейс, чтобы уйти назад в море, дальше от земли, из боязни быть выкинутыми на берег или разбиться о скалы.