Роберт Линдон: Соколиная охота

— Я думал, что ты уже ушел.

— Как, оставить тело своего господина, не предав земле?

Захоронение как таковое не представлялось возможным в этой каменистой местности. Они положили труп в небольшое углубление на южной стороне скалы, завалив сверху камнями. Эту груду сицилиец увенчал импровизированным крестом. Помолившись, он обвел взглядом остроконечные вершины и ледники.

— Мой господин настоял на том, чтобы его похоронили там, где он умрет, но как же все-таки горько осознавать, что человек, видевший воочию великие чудеса света, должен покоиться в таком диком месте.

Голодный стервятник нетерпеливо парил над склонами гор. С отдаленных пастбищ донесся звон коровьих колокольчиков. Валлон встал с колен.

— Он выбрал себе хорошую могилу. Теперь весь мир у его ног.

Франк сел верхом на мула и направил его к подножию холма.

— Благодарю за пищу.

— Постойте!

На пути у Валлона лежали глубокие сугробы. Его мул с трудом передвигал ноги, увязая в мокром снегу. Но предгорье дремало в знойной истоме. Он знал, что к полудню уже будет ехать по мягким изумрудным лугам, а вечером поужинает горячим мясом с прекрасным рубиновым вином.

— Сэр, прошу вас.

— Тебе нужно ехать вверх. И лучше отправляйся прямо сейчас, если хочешь преодолеть перевал до наступления ночи.

Сицилиец нагнал его, тяжело дыша.

— Неужели вам не интересно, что заставило нас предпринять это путешествие?

— Неразумно доверяться первому встречному на пустынной дороге.

— Я пробыл со своим господином всего лишь три недели. Однако его путешествие началось двумя месяцами раньше, в Манцикерте.

Это слово остановило Валлона. Впервые о Манцикерте он услышал на постоялом дворе близ реки Рона. С тех пор он становился невольным слушателем этой истории на всех остановках на своем пути, причем с каждым разом рассказ обрастал все более невероятными подробностями. В большинстве случаев сходились на одном, что в конце лета мусульманская армия разгромила императора Византии близ города Манцикерт, что в восточной Анатолии. Некоторые путники говорили, что императора Романа взяли в плен. Другие — что он мертв либо низвергнут с трона, что путь для паломников в Иерусалим закрыт и что мусульмане стали лагерем у стен Константинополя. Но больше всего тревожило то, что эти захватчики не были арабами, а являлись каким-то племенем кочевников-тюрков, которые вдруг многократно умножились числом, словно саранча, всего за одно поколение. Сельджуки, как они сами называют себя, полулюди-полукони, пьющие кровь.

— Твой господин сопровождал императорскую армию?

— В качестве советника по турецким обычаям. Он уцелел в резне и помог договориться о цене выкупа за византийских вельмож и их союзников. Покончив с этим, он вернулся в Константинополь, сел на корабль, шедший в Италию, и переправился в мужской монастырь в Монте-Кассино. Один из его старинных друзей, Константин Африканец [5] Константин Африканец из Кассино — средневековый переводчик с арабского медицинских трактатов. , состоит там монахом.

Сицилиец, выкатив глаза, ждал реакции.

Валлон покачал головой.

— Это самый выдающийся врач во всем христианском мире. Прежде чем стать монахом, он преподавал в медицинской школе в Салерно, студентом которой, — сияя от гордости, заявил сицилиец, — я и являюсь. Когда Косьма объявил ему цель своего путешествия, Константин выбрал меня в качестве его секретаря и помощника в дороге.

Валлон поднял брови.

— Сэр, я многообещающий врач. Владею латынью и древнегреческим, говорю по-арабски. Мой французский тоже на приличном уровне, вот увидите. Я также знаю геометрию и алгебру и могу изложить астрономические теории Птолемея, Гиппарха и ал-Хайсама [6] Птолемей и Гиппарх — древнегреческие астрономы. Ибн аль-Хайсам — арабский ученый-универсал. . Короче говоря, Константин подумал, что я вполне пригоден для того, чтобы помогать моему господину в бытовых вопросах и не оскорблять его своим невежеством.

— Надо полагать, это была чрезвычайно важная миссия.

Сицилиец выудил пакет, обернутый льняной тканью.

Валлон раскрыл шелковую папку, усеянную жемчужинами и расшитую золотом. Внутри лежали две рукописи: одна была написана римскими буквами, другая — на каком-то неизвестном ему языке. Обе были скреплены печатью, напоминающей лук и стрелу.

— К сожалению, я не уделял образованию достаточно внимания, — признался он.

— Персидский документ дает право на безопасное пересечение территории государства сельджуков. А латинский текст — это требование о выкупе, адресованное графу Ольбеку, нормандскому вельможе, чей старший сын, сэр Вальтер, был взят в плен в битве при Манцикерте. Мы как раз собираемся, вернее, собирались доставить его.