Виктор Поротников - Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

Присев на стул, Добрыня несколько минут сидел молча, вглядываясь в лицо спящего Владимира, профиль и волосы которого так сильно напоминали ему сестру Малушу. Затем, неслышно ступая, Добрыня вышел из ложницы.

Деглав с понурым видом ожидал Добрыню в гриднице.

– Что это ты, песий сын, не углядел за Владимиром! – с ходу накинулся на Деглава Добрыня, вбежав в гридницу, топая сапогами. – Так-то ты исполнил мое повеление, негодяй. Я намеренно укрыл Владимира здесь, в Голотическе, подальше от недругов и от Ярополка, однако недобрая рука и тут резанула его ножом. Ох, чуяло мое сердце, что не закончатся добром эти ночные встречи Владимира с Рогнедой! Где эта злобная тварь?

– Я посадил Рогнеду в амбар под замок, – сказал Деглав, не смея взглянуть в глаза Добрыне. – Братьев ее я тоже велел запереть. Один сидит в погребе, другой в подклети возле конюшни. Сойву мои челядинцы погребли на холме у леса.

Добрыня пожелал взглянуть на Рогнеду. Деглав послал своих воинов, чтобы те привели полоцкую княжну в терем.

Едва Рогнеда вступила в просторную гридницу, сопровождаемая двумя воинами-пруссами, как Добрыня грозно сдвинул брови на переносье.

– Чего это она наряжена у тебя, как на праздник? – недовольно обратился Добрыня к Деглаву. – Ишь как вырядилась! Ну прямо принцесса византийская!

На Рогнеде было длинное красное платье из парчи с золотым шитьем по нижнему краю подола, у круглого ворота и на рукавах. Голова ее была покрыта белым платом, поверх которого была надета круглая теплая шапочка-шамшура, опушенная рыжим беличьим мехом. Платье, облегая стан Рогнеды, подчеркивало все соблазнительные линии и округлости ее высокой красивой фигуры. Рогнеда словно была создана для того, чтобы зажечь огонь вожделения в крови молодых мужчин.

– Я сказал Рогнеде, чтобы она оделась потеплее, ибо печи в амбаре нет, – растерянно проговорил Деглав, чуть пожав плечами. – Что с того, что Рогнеда так нарядилась? Этой паве любой наряд к лицу.

Сидящий на стуле Добрыня мрачно взирал на стоящую перед ним Рогнеду. На нем была дорожная, забрызганная грязью одежда. Вид у него был усталый.

Рогнеда стояла с опущенной головой, сцепив согнутые руки перед собой. Она была бледна, но не напугана. По ее отрешенному лицу было видно, что она уже приготовилась к самому худшему.

Добрыня приблизился вплотную к Рогнеде и, приподняв ее голову за подбородок, заглянул ей в глаза. Затем он процедил сквозь зубы:

– Ежели Владимир умрет, то я подвешу тебя над костром и изжарю живьем.

На бледном спокойном лице Рогнеды не дрогнул ни один мускул. Она без страха выдержала пронзительный взгляд Добрыни, чуть слышно обронив:

– Воля твоя, боярин. Чему быть, того не миновать.

Отправляясь обратно к войску, Добрыня взял Рогнеду с собой. Опасаясь, что Рогнеда наложит на себя руки, Добрыня приставил к ней своих верных людей, которые зорко следили за пленницей днем и ночью.

Полки Добрыни после разгрома воинства Ярополка простояли на берегу реки Друч еще несколько дней, погребая павших и деля добычу, взятую в стане киевлян. Войско дреговичей, опоздавшее к сражению, перешло на сторону Добрыни и Владимира. Главной же причиной задержки полков Добрыни на реке Друч являлось ранение Владимира.

Когда Владимир смог, наконец, сесть в седло и прибыл к своему войску, Добрыня тотчас отдал приказ воеводам сворачивать лагерь и выступать на Киев.

После четырехдневного марша по раскисшим от дождей дорогам полки новгородцев и их союзников подошли к Вышгороду. Из распахнутых городских ворот вышли местные бояре во главе с воеводой Путиславом. Все они были готовы присягнуть на верность князю Владимиру.

– Мир вам, люди добрые! – сидящий в седле Добрыня снял шапку и прижал ее к груди. – Где князь Ярополк? И много ли у него рати?

– Ярополка нет в Вышгороде, – ответил Путислав. – Он ушел в Киев, не задерживаясь здесь. У нас стояли гридни из Ярополковой дружины числом до трех сотен, но и они вчера ушли в Киев, узнав, что войско Владимира на подходе. Сколь велика рать у Ярополка, нам не ведомо.

Добрыня решил разделить свое воинство. Для удара по Киеву он отобрал самые боеспособные полки, всех прочих ратников, коих набралось около десяти тысяч человек, Добрыня решил оставить в Вышгороде. Сюда Добрыня намеревался отступить для перегруппировки сил в случае, если ему не удастся взять Киев с налета. Владимира Добрыня тоже оставил в Вышгороде, поручив его заботам воеводы Путислава.