Дмитрий Хван - Шаг в аномалию

Отправив раненого Измайлова-младшего вместе с телом его отца в родовое имение, Прозоровский не забыл извлечь из тайного кармана письмо, которое, по сути, дало толчок к решительным действиям покойного товарища и к конечному успеху кампании. Сейчас небольшие отряды русской армии занимали оставленные поляками городки в округе. Поляки откатывались к Витебску и Орше, надеясь позже вернуть всё потерянное. Русские гарнизоны стояли в Мстиславе, Невеле и Велиже. Прозоровскому в Смоленске теперь оставалось ожидать царского гонца с вероятным приказом идти на Полоцк.

Смоленск — древний русский город, через который не только самый удобный путь с запада на восток, в нынешний центр Руси, но и с востока на запад к польским и литовским пределам. Ключик, который запирает замок. Без обладания которым дальнейшее движение в глубь вражеской территории опасно — это понимали все завоеватели. Именно поэтому на долю Смоленска выпало столь много штурмов и осад, город из торгового постепенно превращался в чисто военный. Польше он был нужен для контроля над Московским царством и для дальнейшей эскалации набегов на московские веси. Страна, где каждый второй — воинственный, самостоятельный и спесивый шляхтич, просто вынуждена много воевать, так как иного способа прокормиться у шляхты не было. Не было своей Америки, куда бы можно было направить избыток пассионарного населения. Поэтому страдали соседи. Москве же сей град был жизненно необходим для защиты своих границ, Смоленск дамокловым мечом нависал над Москвой, грозя самому её существованию.

— Сколько ляшских семейств на сегодня имеется? — Прозоровский сидел за столом, просматривая бумаги поляков, оставленные в городе, да выслушивая доклады полковых воевод о потерях и трофеях, состоянии города и его жителей.

— Двадцать четыре семейства, князь! — ответил Гордон, драгунский полковник, проводивший вместе с рейтарскими и солдатскими полками осмотр города.

Прозоровский кивнул:

— Добро, на соборной площади пускай будут. Во сибирские украйны определим ляхов в поселение, неча им в Смоленске обретаться.

Держа в голове письмо, князь помнил единственную просьбу писавшего. А именно — прислать в Поморский край польские семейства, кои будут захвачены в полон во взятом городе. Князь собирался выполнить эту просьбу. Часть письма, касающаяся набегов крымчаков, уже наполовину была исполнена: в прошлом году татарам удалось вторгнуться в южные пределы Руси да вдоволь пограбить Мценский, Орловский, Елецкий и прочие уезды. В этом году в письме говорилось о следующем набеге Мубарека на приокские уезды, в чём винились ляхи, подкупившие татар на вторжения. Об этом Прозоровский уже повторно, после письма погибшего Измайлова, писал царю, основываясь якобы на сведениях, полученных от поручика Воеводского, захваченного в крепости, да позже случайно напоровшегося на пику. В послании царю князь особенно напирал на скорейшее строительство Белгородской черты — системы фортификационных сооружений, которые заслоняли бы южные пределы Руси и направляли вектор татарских атак на польско-литовское государство. Ведь после десятка лет великой Смуты засечная черта была почти полностью уничтожена и многие города, такие как Серпейск, Лебедянь, Ряжск и Карачев, подверглись атакам и разрушениям. А набеги татар почти полностью совпадали с годами противостояния московитов с поляками.

Находясь в освобождённом от поляков городе, Прозоровский не наблюдал, к его великой досаде, и доли того ликования, что было у иных русских городов, освобождённых от ляхов в Смуту. Даже в невеликом городе Дорогобуже и то народная радость была видна невооружённым взглядом, а здесь — сменилась власть и сменилась. Апатия горожан не нравилась воеводе, жители сёл проходящее мимо русское войско встречали куда восторженней, коли не озорничали наёмники и казаки и не вытаптывались крестьянские поля и посевы.

«А коли ударили бы смоляне польскому гарнизону в спину, то-то веселье было бы!» — задумался Семён Васильевич.

Гонца с ответом из Москвы ждать надо было около дюжины дней, не менее. Не в силах терпеть это время, Прозоровский, оставив в Смоленске всех больных, раненых и гарнизон в семь тысяч воинов, устремился вниз по Днепру к Орше. Первые разъезды русского войска, прибывшие под стены города через пять дней, навели немалого шороху в польском гарнизоне. Не дожидаясь подхода самого войска московитов, поляки спешно бежали из города, даже оставив все четыре орудия, находившиеся в оршанском замке. Навстречу Прозоровскому из Орши вышел крёстный ход, собравший горожан. Здесь, в отличие от Смоленска, ему были действительно рады. Оршанцы жаловались на притеснения, чинившиеся ляхами люду православному, воеводу засыпали и частными обидами, полученными местными купцами и ремесленниками от спесивых шляхтичей. В Орше был оставлен полуторатысячный гарнизон под началом князя Несвицкого. А Прозоровский увёл в Смоленск ещё четыре детных семейства ляхов.