Дмитрий Хван: Хозяин Амура

Осмотрев городок на следующий день, Ринат нашел его весьма удобным для обороны. Вокруг находились господствующие над ровной, как стол, местностью холмы. Возможно, это были древние валы данов, несколько просевшие и оплывшие от времени. Кроме того, в ютландский берег глубоко вдавалась бухта, благодаря чему доминировавший на юго-западе Балтики датский флот мог беспрепятственно снабжать свои крепости, блокированные шведами с суши. По словам полковника, противник несколько раз пытался войти в город, но все атаки шведов были отбиты, в том числе и в ночном бою в самом начале зимы. Со времени последней атаки прошло полтора месяца, за это время отряд шведов, числом до трех тысяч воинов, никоим образом не тревожил более гарнизон Колдинга. Враги располагались по округе, занимая с десяток селений и небольших городков. Основная часть армии Торстенсона находилась на зимовке в Шлезвиге, все же ожидавшего возможности вторгнуться на датские острова и закончить эту войну в пользу Стокгольма. Мягкая зима не сковала льдом заливы, и до Фюна, одного из главных островов датского архипелага, было не добраться.

— Что вы, господин майор, намерены делать позже? — спросил Рината полковник, осушив первый бокал с немецким вином на торжественном ужине в честь прибытия гостей. — После того, как мои воины постигнут ту несложную науку, предложенную вами?

— Я намерен немедленно атаковать врага, покуда он не ждет атаки из вашего городка! — ответил Саляев, а Матвей Шаньгин, приказчик архангельского купца Ложкина, прибывшего вместе с ангарцами и остававшегося в Копенгагене, перевел его слова Бухвальду.

Тот пожевал губами и проговорил:

— Возможно, ваши воинские традиции и отличаются от датских, но выводить солдат из-за стен, чтобы пощипать шведа, я не стану. Я должен оборонять город!

— Король Кристиан, — Саляев напомнил Эрику текст указа монарха, — дал мне некоторую свободу действий, если это не будет опасным для обороны крепости. Я данного правила не нарушу и возьму у вас еще три… — он сделал паузу и посмотрел на полковника, когда тот слушал перевод Матвея, — или четыре сотни солдат.

Датчанин молчал. Наконец, хмуро пробормотал:

— Это возможно, — и снова подставил бокал пышнотелой девице, разливавшей вино. — Но я все же не пойму, чего вы хотите добиться?

— Очистить местность от врага! — воскликнул ангарский майор. — Неужели вы против этого?

Между тем воодушевленный успехами своего флота, а также норвежской армии Ганнибала Сехестеда, которая оккупировала провинцию Вермланд и вошла в город Карлстад, что стоит на северном берегу озера Венерн, король Кристиан строил планы дальнейшей кампании. Гетеборг, падению которого король придавал очень большое значение, был близок к сдаче. Город был уже давно блокирован с моря, а теперь к этому добавилась и блокада со стороны подошедших к городу войск Сехестеда. Кольцо замкнулось, и теперь осажденным оставалось лишь уповать на Господа Бога и королевскую армию. Однако шведские отряды были оттеснены от Гетеборга, а из Копенгагена уже шел корабль с привезенными издалека мортирами с секретными зарядами. Были с ними и пушкари, которые обещали скорую сдачу города, едва первые заряды упадут за стены крепости. Будет так или нет, во всяком случае Кристиан уже не сомневался в самом факте победы под Гетеборгом и планировал скорое наступление из юго-западной части Сконе, накапливая в Ландскруне армию, провиант и запасы для атаки на занятые врагом северо-восточные земли провинции. Освободив Кристианстад, король планировал наступление на Кальмар, а потом и на сам Стокгольм.

Швеция, зажатая между неожиданно для нее образовавшимся датско-русским союзом, оскудевшая финансами и распылившая свои силы, сотрясалась от ожидаемо возникших дворцовых интриг. Магнус Делагарди, сын шведского полководца Якоба Делагарди, только-только введенный в члены риксрода, благодаря негласному покровительству принцессы Кристины и иных заинтересованных людей при дворе, вдруг начал с жаром нападать на канцлера. Среди мотивов, заставлявших Кристину и ее круг стремиться к скорейшему миру в Германии, было два главных: опасения внутренних беспорядков и новой войны, еще и с Речью Посполитой. Магнус открыто обвинял Акселя Оксеншерну в том, что тот из-за ненависти к славянам в свое время не смог договориться ни с поляками, ни с русскими. И теперь Швеции приходится воевать с двумя сильными врагами. А принимая во внимание блокаду Риги поляками, дело грозило вскоре дойти и до третьего противника. Конечно, Делагарди представлял собой мощную группировку при дворе, которую, возможно, возглавляла сама Кристина, свои партии также играли маршал Якоб Делагарди и адмирал Карл Карлссон Юллениельм — и Аксель это прекрасно понимал. Теперь, когда его отечество испытывает немалые трудности, у канцлера сразу же нашлось множество недоброжелателей, прежние друзья опасаются скорой опалы, и лучшим выходом для старого политика стала бы отставка. Но он был бы не Оксеншерна, если бы пошел на этот шаг. Риксканцлер решил действовать до конца. И начать спасение Швеции он решил попыткой договориться с Русью. Тем более что сейчас для этого был лучший момент — царь Михаил Федорович недавно скончался от долгой болезни, а его юный сын стал яблоком раздора для разных партий при дворе, которым уже было не до идущей войны со шведами. Ведь на кону власть!