Джон Боуман - Остров Демонов

Мессир де Роберваль окинул взглядом земли, не принадлежащие ему, и его лицо исказилось болью неистребимой досады: быть управляющим и опекуном великолепного имения, держать все в своих руках — и не владеть этим! Но ничего другого ему не оставалось — ничего!

Двоюродные братья де Коси следили за каждым шагом управляющего, почти оскорбляя его, пристально наблюдали за здоровьем маленькой наследницы и за планами устройства ее личной жизни — так же как они наблюдали за прекрасной Мадлен де Коси, ее матерью. Как они всполошились, когда Мадлен добилась разрешения королевы на брак с его братом!

«Ишь, словно стервятники! — подумал Роберваль. — Но так ничего и не получат! У девушки хорошее здоровье, и она запросто родит наследника».

И аж застонал, лишний раз вспомнив, что не открывалось никаких перспектив и ему. Обернувшись, он посмотрел на свою жену, ехавшую позади. Глаза женщины были закрыты: долгое путешествие из Парижа по ухабистым дорогам всегда вызывало у нее сильные головные боли. Роберваль ухмыльнулся издевательски, и крепкой рукой внезапно ткнул жену в плоскую грудь. От неожиданной боли она открыла глаза и прикрыла ладонью рот, чтобы сопровождающие их слуги не слышали ее вскрика. Она с отвращением посмотрела на мужа.

— Франсуа! Господи!

Мелко позлорадствовав, Роберваль отвернулся и спрятал квадратный подбородок в воротник.

— Если бы ты родила мне сына, — пробормотал он. — Я бы не продавал сейчас девушку другому.

— А ты уверен, что это моя вина? — с напряжением в голосе откликнулась мадам. Она ненавидела мужа, но больше не боялась его: столько раз она видела проявление малодушия с его стороны. — Что-то я не слышала, чтобы хоть одна из твоих хваленых потаскух родила тебе ребенка.

Роберваль грыз ноготь большого пальца, бросая на жену косые взгляды.

— О каком ребенке может идти речь, коли ты такая хилая?

— Ну, так и не касайся меня, — парировала она. Спустя минуту она повернулась к нему, неожиданно сменив тему. — Что касается Маргерит, то ты мог бы получить лучшую цену, чем предложил Турнон, учитывая ее деньги и красоту.

Роберваль недовольно хмыкнул, но почувствовал некоторое облегчение, потому что в этом случае их интересы совпадали. Не стоит давать жене лишний повод задуматься о его бесплодии. Ведь он действительно не раз предпринимал отчаянные попытки обмануть окружающих, выдав ребенка, рожденного какой-нибудь шлюхой от другого, за своего — но ему не везло в этом, как, впрочем, и во всем остальном. Он мог только спать с женщиной, но его семя умирало внутри нее.

— Она слишком молода для настоящего брака, а я не могу ждать, — ответил он. — Никто, кроме Турнона, не пожелал связываться с одиннадцатилетним ребенком. — Он снова окинул взглядом широко простертые луга со стадами коров, обильно плодоносящие фруктовые сады, высокий навозный бурт возле фермы, и его губы задрожали от неподдельного уныния. Он снова повернулся к жене. — Я буду управлять имением, пока она не родит первого ребенка.

Супруга поняла его.

— Турнон не молод.

— Ему пятьдесят пять, и у него в голове планы очередного путешествия.

— Когда ему нужна девочка?

Роберваль фыркнул.

— Он взял бы ее прямо сейчас, но мы условились, что она останется со мной, пока не придет ее время. А уж мы должны проследить, чтобы оно не настало слишком скоро.

На этот раз жена не отозвалась. И тоже оглядела имение, о котором мечтал Роберваль — старый яблоневый сад, разрушающиеся стены позади рва… Мадам почти не видела Маргерит с тех пор, как дядюшка определил будущее девушки.

«Этому суждено произойти», — подумала мадам, вздрогнув. Он должен был использовать девушку для достижения своей цели. Женщина знала, что ее муж безмерно честолюбив, и к тому же его вдохновляет блестящий успех его младшего брата, женившегося на состоянии и престиже. А разве все остальные не были честолюбивы? На какой-то миг она почувствовала расположение к этому крепкому блондину, которого так хорошо понимала.

— Маркиз стар, поэтому все поймут, что ты ищешь своей выгоды. — Она была удивлена выражением удовольствия на его лице. — Когда он приедет посмотреть на покупку?

— Завтра он должен быть здесь, — ответил Роберваль.

— Ты скажешь Маргерит сегодня?

— Ей. может сказать де Лор. Все равно для ребенка это ничего не значит.

Мадам невольно вспомнила себя в тринадцать лет, и его грубые попытки ускорить ее готовность к материнству — ускорить, несмотря на то, что ее время еще не пришло. Возможно, это и стало причиной ее бесплодия. «Если я действительно бесплодна, — подумала она, — по крайней мере, из-за этого у него есть причина охранять девушку».