Мария Александрова - Око за око

Огонь распространялся быстро, и, как того и ожидал Ярослав, следом за усадьбой Глеба загорелась и новая усадьба Сергея и Елены, и усадьба Авдеевых, однако на этот раз Евсеев не стал подпирать дверь. «Пусть живет, изменница, — подумал он. — Только пусть теперь мучается так же, как и я, оставшись и без семьи, и без родни, и без денег, и без крова над головой».

Уйдя подальше от жилищ своих врагов и с пригорка наблюдая за пожаром, Ярослав и не догадывался, что не в своем доме была этой ночью Елена. Оба тела Салтыковых: и отца, и сына, привезли почему-то в усадьбу Сергея, и без того впечатлительная Елена чуть не тронулась умом при виде этого зрелища. Старший сын Салтыкова, боясь за свояченицу, решил не оставлять ее в доме, где лежали бездыханные, покрытые кровью тела ее мужа и свекра, и, не долго думая, увел Елену к себе, в старую усадьбу Салтыковых.

И вот сейчас, в то самое время, пока Евсеев взирал на столбы огня и дыма, а после долгих, но тщетных попыток вышибить дверь задыхались от угара и виновные, и неповинные в горестях Ярослава, женщина, некогда чуть не ставшая его женой и славившаяся по всему Угличу своей красотой, объятая пламенем, погибала самой мучительной смертью — сгорала заживо.

Пока в тяжком раздумье Ярослав стоял на пригорке, пожар охватил довольно большую часть Углича, и уже нельзя было понять, где именно находится дом Салтыкова. Однако судя по прошедшему времени и той скорости, с которой загорались другие дома, Евсеев догадался, что вся усадьба должна уже выгореть.

Там, куда глядел Ярослав, ночное небо озарила еще одна вспышка, и, словно ей в ответ, на руке Ярослава, ослепляя, обжигая глаза неимоверно ярким огнем, вспыхнул темный камушек в том самом перстеньке, который когда-то ознаменовал первую победу Евсеева над судьбой.

Ярыш, мгновенно прищурив глаза, даже вскрикнул от боли и неожиданности, но, открыв их через какой-то краткий миг, не увидел ничего странного. Пытаясь поймать отраженный свет горящих домов, Ярослав долго вглядывался в перстенек, но глубины округлого камня оставались такими же черными, как эта безлунная ночь перед пожарищем…

Евсеев, наверное, еще долго бы стоял на пригорке и взирал на полыхавшие вокруг него заборы, дома, сеновалы, конюшни, как вдруг, словно ужаленный, сорвался с места, направляясь туда, в такое пекло, что во рту стало липко и вдыхаемый воздух казался раскаленным.

«Димка!» — в такт ударам его сердца звучала в голове Ярослава одна единственная мысль, и страшно было оттого, что из-за его глупости сейчас может лишиться жизни один единственный человек, судьба которого для Евсеева еще не была безразлична.

Ведь это там, в новом доме Димки, где так весело начинался вчерашний день, сейчас ярко полыхало, и, зная, что после обильных возлияний его друг спал особенно крепко и у него еще нет челяди, можно было предположить самое худшее.

Словно обретя крылья, несся Ярослав по освещенным пожаром улицам Углича, пока наконец не показался тот самый домик, который Евсеев купил в подарок своему другу. Как и предполагал Ярыш, дом уже занимался, однако пламя не охватило даже его половины.

«Слава Богу! Успел!» — только и подумал Ярослав, и мигом вбежал внутрь по добротно слаженным ступеням.

Однако дело было гораздо хуже, чем казалось Евсееву: хотя пламени внутри еще не было, дом уже наполнился плотным серым дымом и сквозь него почти ничего не было видно. Ярослав задыхался, глаза резало, но оставить начатое на полпути он уже не мог. Первым делом Евсеев метнулся туда, где, по его представлениям, хмельной Димка мог повалиться спать, но на ложе его не было.

— Димка, ты где? — на все жилище кричал Ярослав, но ответа так и не последовало.

«Может, — пришла мысль в голову Ярышу, — спасаясь от жары и мучившего похмелья, он сполз на пол?» Евсеев, ничего не видя, шаг за шагом обследовал комнату, но Димки не было и на полу. Тогда он помчался в другую комнату, и все повторилось заново.

Обойдя уже почти весь терем, Ярослав со слезами на глазах звал Димку, боясь, что тот, потеряв сознание, лежит где-нибудь совсем рядом, обыскивал каждый уголок в надежде найти своего друга, но по-прежнему так и не мог его обнаружить. Забыв про все на свете, Евсеев в конце концов кинулся в ту часть дома, которая уже пылала.

Однако узнать, спасся ли Димка или погиб в этом своими же собственными руками созданном пожаре Ярышу так и не удалось: огромное горящее бревно, сорвавшись откуда-то сверху, всей своей тяжестью повалилось на Евсеева.