Александр Прохоров - Сердце тигра

Над полем боя раздавались вопли и ругань, стоны и хрипы, поросячий визг, удушливый кашель и ещё, какие-то ужасающие звуки, словно тупым ножом скребли по ржавому железу.

Какой-то здоровенный римлянин, с взлохмаченными волосами и растрепанной бородой, растущей казалось от самых глаз, и едва уступающий Нарбо в росте и силе, схватил дубовую скамью и стал охаживать кого придется. Каждый свой выпад и удар он сопровождал ликующим ревом. Толпа шарахнулась от него. Люди испуганно кричали: — "Габика капелька! Габика капелька!"

Удар скамьи опрокинул одного из напавших на Нарбо и напугал остальных. Негр тут же воспользовался этим и вскочил на ноги. Но Габика Капелька атаковал и негра. Тот едва успел увернуться от таранного удара скамьи. Та, со страшной силой врезалась в возведённую трактирщиком преграду. Одни бочки разлетелись в щепки, другие раскатились по сторонам. Габика не смог удержать скамью и выронил её, причём один конец придавил Тарикса. Тот пронзительно завизжал и забрыкался, пытаясь сбросить с себя тяжесть. Нарбо, хотел, было схватить грека и приложить маленького негодяя о стену, но Габика врезал негру по уху кулаком. В жажде мести, Нарбо укусил здоровяка за нос, поскольку ещё четверо противников повисли у него на руках и плечах.

Габика оглушительно заорал. Нарбо ещё никогда не приходилось видеть такого зверского лица: перекошенный рот, глаза сверкающие диким бешенством. Габика нанес удар, целясь негру в лицо. Тот дернул головой в сторону и удар Габики пришелся в гнусную, распухшую рожу одного из пьяниц, вцепившихся в негра сзади. Тот хрюкнул и упал. Негр смог освободиться. Одного из противников, он даже поймал за руку и перебросил через плечо. После, схватив по табурету, Нарбо и Габика начали драться ими. Вокруг сцепились остальные. Бой кипел нешуточный.

- Бей! Вали! Дави! — неслось со всех сторон. — Отрежь уши этой жирной свинье! Топчи его, топчи! Ай! Ой! Оёёёй! Спасите! Помогите! Ты обмочил на меня, скотина! На получи! Сам получи! Свинья! Баран! Урод! Ублюдок! Гавно! Дерьмо! Осёл! Тупой ишак! Жопа! Сам такой! Козел безрогий! Верблюд рогатый! Свинячий кал! Помёт куриный!

Лоредан и Мелорий, изрядно устав, на время прекратили драку и с ужасом смотрели, как битва неотвратимо, словно приговор богов, перемещается в кухню. Туда отступали Нарбо и пять-шесть его сторонников. Их атаковали человек пятнадцать во главе с Габикой, ещё десятка три людей от всей души продолжали лупить друг друга в пивном зале. Те, кто в этот момент заходил в трактир либо в ужасе убегали, либо включались в потасовку.

На подбородке и левой скуле Лоредана багровели синяки. Руки, плечи, спина и вообще везде, куда Мелорий ударил его, тоже все болело. Но противнику Лоредана досталось не меньше. Под правым глазом Мелория расплылся здоровенный черно-багровый синяк, нос был расквашен, нижняя губа рассечена. Он смотрел на Лоредана злыми помутневшими глазами. Молодой валенцианец врезал ему ещё, так что Мелорий опрокинулся навзничь. При этом, из складок его тоги вылетел какой-то пергаментный сверток. Должно быть письмо. Лоредан схватил его и упрятал за пазуху. Сделал он это, ни столько из любопытства, сколько из чувства мести. Наверняка это письмо нужно Мелорию. Что ж, пусть попрыгает теперь, мерзавец. Пока Мелорий со стоном приходил в себя, Лоредан набросился с тыла на пьяниц, теснящих Нарбо.

Тем временем, Нарбо и его сторонники, отступили в кухню. Нападавшие же, застряли в дверях. Нарбо огрел Габику табуретом по голове. Гигант тяжело осел на пол, прямо перед дверным проемом, так что те, что были за ним, не могли двинуться вперед, а те, что наступали первыми, уже не могли отступить. От удара, сосновое седалище табурета треснуло и негр отбросив его, начал лупить кулаками по глупым, распухшим рожам пьяниц. Он безнаказанно колошматил их с полминуты, пока Габика не очухался. Огромный римлянин оглушительно взревел и начал давить всей массой своего огромного тела на стоящих впереди него. Пьяницы, зажатые между негром и Габикой вопили от ужаса. Наконец, усилия римского здоровяка, увенчались успехом: все, в том числе и Лоредан, который в сутолоке попал в гущу толпы, втиснулись в кухню, оставив на дверях клочки одежд. Трактирщик, увидев это, бросился вперед, чтобы остановить обезумевших людей. Но было поздно. Нарбо и его сторонники, отступив от двери, принялись хватать горшки, амфоры, плошки, кувшины и метать все это в наступавших. Горы посуды со страшным грохотом начали обваливаться.