Саймон Скэрроу - Пророчество орла

— Да… припоминаю. — Ухмылка пирата сделалась шире. — Ладно, а кто первый помощник?

Матрос, у которого уже развязался язык, повернулся и кивком указал на стоявшего рядом громадного нубийца.

— Ты?

Пират направил на того острие меча.

Нубиец смерил выдавшего его товарища по команде презрительным, испепеляющим взглядом и неохотно кивнул.

— Выйди вперед.

Первый помощник нехотя повиновался, настороженно поглядывая на Телемаха, которому понравилось, что у нубийца хватает мужества выдерживать его взгляд. По крайней мере, хоть один из выживших настоящий мужчина. Пират указал назад, на тела, валявшиеся под главной мачтой.

— Эти парни — ублюдки, перебившие столько моих людей, — они кто?

— Телохранители, господин.

— Телохранители?

Нубиец кивнул.

— Взошли на борт на Родосе.

— Понятно. И кого они охраняли?

— Римлянина, господин.

Телемах взглянул через плечо нубийца на остальных пленников.

— Ну, и где он?

Нубиец пожал плечами.

— Не знаю, господин. Не видел с того момента, как ваши попрыгали на палубу. Может, убит. Может, свалился за борт, господин.

— Нубиец… — пират подался к нему и заговорил ледяным, зловещим тоном: — Я ведь не вчера родился. Покажи мне этого римлянина, или я покажу тебе, как выглядит твое сердце… Где он?

— Здесь, — донесся из кучки пленников голос, и вперед протиснулся высокий, худощавый мужчина, отмеченный всеми отличительными признаками его народа: темными волосами, оливковой кожей и длинным носом, поверх которого римляне свысока посматривают на остальной мир. На нем была простая туника: явная попытка выдать себя за простого пассажира. Правда, его все равно выдало бы сверкавшее на пальце правой руки дорогущее золотое кольцо с большим, тут же привлекшим внимание капитана рубином.

— Тебе стоило бы помолиться о том, чтобы этот перстенек легко снимался.

Римлянин посмотрел на свой палец.

— Этот? Он передавался в моей семье из поколения в поколение. До меня его носил мой отец, а после меня будет носить мой сын.

— Не будь таким самоуверенным, — хмыкнул капитан, и его изуродованное лицо скривилось в усмешке. — Впрочем, ладно, скажи лучше, кто ты такой. Любой, кто путешествует в сопровождении четверки этаких головорезов, должен быть человеком влиятельным… и состоятельным.

На сей раз усмехнулся римлянин.

— И то и другое: больше, чем ты можешь себе вообразить.

— Сомневаюсь. Когда дело касается денег и сокровищ, воображение у меня весьма богатое. Однако хоть мне и выпало редкое удовольствие побеседовать с культурным человеком, боюсь, времени на разговоры у нас нет. Вполне возможно, что кто-то из наблюдателей в Равенне уже заметил наше маленькое морское приключение и передал донесение местному флотскому командиру; как бы ни были хороши мои корабли, я не уверен, что они одолеют в бою римскую эскадру. Итак, римлянин, кто ты? Спрашиваю в последний раз.

— Ладно. Гай Целлий Секунд, к твоим услугам. — Он склонил голову.

— Ну что ж, прекрасное имя, звучное и благородное. Думаю, столь знатная семья сумеет собрать достойный выкуп?

— Разумеется. Назови сумму — разумную сумму. Она будет уплачена, когда ты высадишь меня с моим багажом на берег.

— Так просто? — Капитан ухмыльнулся. — Мне нужно подумать.

— Капитан! Капитан!

Это кричал пират, выскочивший на палубу из люка, что вел в пассажирские каюты. Он бежал к вожаку, держа в руках что-то, завернутое в гладкую хлопковую ткань.

— Капитан, посмотри! Взгляни на это!

Все взоры обратились к пирату, который, подбежав к капитану, опустился на колени, положил узел на палубу и аккуратно развернул. Внизу находилась шкатулка из гладкого, темного, почти черного дерева, вытертая до блеска, свидетельствовавшего о древности и несчетном множестве прикосновений. Дерево скрепляли золотые ободки, а в места их пересечения были вставлены маленькие ониксовые камеи с изображениями самых могущественных эллинских богов. На крышке красовалась маленькая серебряная табличка с надписью «M. Antonius hic fecit» .

— Марк Антоний?

На миг, похоже, пиратского капитана захватила красота вещицы, но потом он профессионально прикинул ее возможную ценность и снова воззрился на римлянина.

— Твоя? — Лицо Гая Целлия Секунда ничего не выражало. — Ладно: скажем так, не твоя… но в твоем распоряжении. Милая вещица. И должно быть, стоит целое состояние.

— Стоит, — подтвердил римлянин. — И ты можешь его получить.