Наталья Колесова - На хвосте удачи

– А сколько они могут стоить, а, Дора?

– Думаю, немало, – бормотала негритянка, бережно складывая драгоценности в старую шкатулку с гербом де Аламеда на крышке. – Думаю, нету на острове таких богатых господ, которые дали бы за них настоящую цену!

Нати задумчиво смотрела на шкатулку.

– Как думаешь, а когда дедушка отдаст их мне? Наверное, только на свадьбу подарит?

Дора знала, что Мартель намеревался при случае продать украшения и вложить деньги в дело; но все прятал, все приберегал до этого никак не подворачивающегося случая. Может, продешевить боялся, а может, того, что отберут их – да еще и с жизнью в придачу.

– Если будешь так колотить парней по всей округе, ни о какой свадьбе и речи быть не может! – проворчала негритянка. – Иди спать, я пока все спрячу. И помни, ты о них…

– Знать не знаю, ведать не ведаю, видеть никогда не видела! – привычно подхватила Нати.

Дора прятала шкатулку и бранила себя. Ах, в недобрый час она проболталась! Верно говорят: многие знания – многие печали. Жила бы себе девчонка спокойно, ничего о своем наследстве не зная…

– И зачем мне этот испанский? – ворчала Нати. – Я же теперь француженка!

– Никто не знает, как повернется жизнь, – добродушно отзывался отец Модестус. Он уже привык к приступам упрямства у своей ученицы. – Да и грех забывать язык своего отца!

– Уф! – Нати разочарованно склонилась над фолиантом. – Да на что мне басни!

– Читай и заучивай, дочь моя, – был ответ от окна, где отец Модестус занимался совершенно неподобающим ему делом: любовался на хорошеньких мулаток. Приор с прискорбием сознавал, что и сам он грешен. Девушки, блестя белыми зубками, переругивались с кастеляном небольшого мужского монастыря, который и возглавлял приор Модестус. Они принесли продукты на продажу, но задерживались, не только желая сбыть товар подороже, но и улучить минутку, чтобы поболтать и посмеяться с симпатичными молодыми послушниками.

Если б его духовная дочь была такой же, как эти смешливые мулатки, – беззаботной, веселой и кокетливой! Он мог бы тогда ее упрекнуть разве что только в чрезмерном легкомыслии – да и то слегка, ибо к юной девушке и требования иные, нежели к почтенной матроне. Приор оглянулся на Нати: склонив голову над столом, выпятив нижнюю губу, та отважно сражалась с испанскими глаголами.

При монастыре существовала школа, где обучались за небольшую плату, а то и вовсе бесплатно сыновья рыбаков, моряков и буканьеров. Счет, грамота, Катехизис – потом родители забирали детей, чтобы приспособить лоботрясничающих мальчишек к делу. Однако девочка и без того умела читать и однажды поразила отца Модестуса до глубины души, когда, забравшись с ногами на скамью, водя пальчиком по строчкам, прочла вслух полстраницы книги.

Три десятка лет назад отец Модестус был полон честолюбивых намерений обращения в христианскую веру дикарей и усмирения мятежных настроений сосланных преступников. Жаркая полусонная атмосфера тропиков, остров, на котором не происходит никаких событий, кроме традиционных пьяных драк моряков в таверне, маленький монастырь с пятью монахами да четырьмя послушниками, десяток школьников, не проявляющих никакого интереса к учебе, бутылочка канарского вина, иногда по вечерам распиваемого с приятелем Жан Жаком Мартелем (а ведь тот протестант!), – вот и все, что осталось от грандиозных планов молодого священника.

Приор начал заниматься с Нати разве что ради забавы, но жадный, пытливый – совсем не женский – ум маленькой испанки подтолкнул его к дальнейшему обучению: латынь, история, языки, арифметика. Они изучали небесные тела и даже, с помощью брата Ионы, однорукого моряка, пытались освоить компас, квадрант, обсервацию и счисление пути судна по карте.

Иона, бывший пират, славился своим нелюдимым нравом. Некоторые полагали даже, что отец Модестус наложил на него покаяние в виде молчания. Но Нати сумела разговорить и Иону. Девочка и старик частенько сидели на низкой каменной стене монастыря, наблюдая за кораблями в гавани. Моряк отвечал на бесчисленные вопросы, иногда и сам увлекался, рассказывая истории, приключившиеся с ним самим, а также с его другом, а также с другом его друга…

Подперев подбородок кулаками, Нати слушала про шторма, кровожадных язычников-индейцев и не менее кровожадных пиратов, секретные клады, Летучего Голландца, Морского Змея, иногда появляющегося из моря и уносящего с палубы зазевавшихся моряков. С какой же неохотой ей приходилось возвращаться потом к урокам латыни, испанского и английского! Правда, отец Модестус часто хитрил и привязывал учебу к корабельным и торговым делам: он уже убедился, что перечисление товаров, которые нужно продать в Мэйне – непременно расхвалив их на испанском, – гораздо лучше укладывается в ее голове, чем просто список заданных слов…