Александр Дюма: Соратники Иегу

— Так вот, сударь, разрешите вам доложить, что я приехал в Бурк собирать сведения о тех, которые назывались Соратниками Иегу, а не Соратниками Иисуса.

— Но что может означать название «Соратники Иегу»? Я привык всегда доискиваться до истины.

— Я тоже, сударь. Поэтому-то я и не путаю разбойников с большой дороги с апостолами.

— В самом деле, это было бы неблагочестиво.

— А между тем, сударь, вы принимали эту версию, и пришлось мне, поэту, приехать к вам, чтобы избавить от заблуждения вас, историка.

— Я готов выслушать ваши объяснения, сударь, — отвечал магистрат, поджимая губы.

— Они очень краткие и простые. Иегу был царем Израиля, которому пророк Елисей повелел истребить дом царя Ахава. Елисеем именовали Людовика Восемнадцатого, Иегу называли Кадудаля, домом Ахава — Революцию. Вот почему грабители дилижансов, похищавшие казенные деньги с целью поддерживать войну в Вандее, назывались Соратниками Иегу.

— Сударь, я счастлив, что в мои годы могу узнать что-нибудь новое.

— Ах, сударь, мы всегда что-нибудь узнаем, во всякое время, в любом возрасте: в течение жизни мы познаем людей, после смерти познаем Бога.

— Но в конце концов, — проговорил мой собеседник, пожимая плечами, — чем я могу быть вам полезен?

— Так вот, сударь, четверо молодых людей, главари Соратников Иегу, были казнены в Бурке, на Бастионной площади.

— Прежде всего, сударь, у нас в Бурке казнят не на Бастионной площади, а на Рыночной.

— Теперь, сударь, последние пятнадцать или двадцать лет… это верно… после Пейтеля. Но прежде, особенно во времена Революции, казнили на Бастионной площади.

— Возможно.

— Так оно и есть… Этих четырех молодых людей звали Гюйон, Лепретр, Амье и Ивер.

— Первый раз слышу эти имена.

— А между тем в свое время они гремели, особенно в Бурке.

— И вы уверены, сударь, что эти люди были казнены именно здесь?

— Уверен.

— Откуда у вас такие сведения?

— От одного человека, чей дядя, жандармский капитан, присутствовал при казни.

— А как зовут этого человека?

— Шарль Нодье.

— Шарль Нодье! Романист, поэт!

— Будь он историком, я не стал бы настаивать на своем, сударь. Недавно, во время путешествия в Варенн, я узнал цену историкам. Я настаиваю именно потому, что Нодье — поэт и романист.

— Воля ваша, но мне ничего не известно из того, что вас интересует, и я осмелюсь сказать, что если вы приехали в Бурк для того, чтобы собрать сведения о казни господ… Как вы их назвали?..

— Гюйон, Лепретр, Амье и Ивер.

— … то вы напрасно предприняли это путешествие. Вот уже двадцать лет, сударь, как я роюсь в городском архиве, но не встречал ничего похожего на то, о чем вы мне рассказываете.

— Городской архив, сударь, не имеет ничего общего с судебным архивом; быть может, в судебном архиве я разыщу то, что мне требуется.

— Ах, сударь, если вы хоть что-нибудь найдете в судебном архиве, это будет неслыханной удачей. Судебный архив, сударь, это хаос, сущий хаос! Вам придется просидеть здесь добрый месяц… а то еще и дольше…

— Я рассчитываю провести здесь всего один день, сударь. Но если я сегодня раздобуду нужные мне сведения, вы позволите мне поделиться ими с вами?..

— Да, сударь, да, сударь, да. И вы мне окажете огромную услугу.

— Она будет не больше той, в надежде на которую я к вам явился; я сообщу вам нечто вам еще неизвестное, вот и все!

Вы, конечно догадываетесь, что, выходя из дома магистрата, я был полон решимости во что бы то ни стало раздобыть сведения о Соратниках Иегу: это было вопросом чести.

Я взялся за Милье так, что ему некуда было деваться.

— Слушайте, — сказал он, — у меня есть шурин-адвокат.

— Его-то мне и надо! Идемте к вашему шурину!

— Но сейчас он находится в здании суда.

— Идемте в суд!

— Но я должен вас предупредить: ваше появление наделает там шуму.

— Ну, так идите вы один. Объясните ему, в чем дело; пусть он займется розысками. А я отправлюсь осматривать окрестности города: мои наблюдения послужат основой для описания местности. Если угодно, мы встретимся с вами в четыре часа на Бастионной площади.

— Прекрасно.

— Я как будто проезжал через лес.

— Сейонский лес.

— Браво!

— Вам требуется лес?

— Он мне необходим.

— Тогда позвольте…

— Что такое?

— Я провожу вас к своему приятелю господину Ледюку; он поэт, а на досуге ведет надзор.

— За чем же он надзирает?

— За лесом.

— Есть ли в этом лесу какие-нибудь руины?