Александр Чиненков - Крещенные кровью

— Не знаю что, но, наверное, было, — ответил Яшка задумчиво. — Как только забрали Бобылева, Горовой заперся в кабинете и пустил себе пулю в лоб. Наверное, правильно поступил: избавился от лишней нервотрепки.

— А генерал? Он почему предпочел «лишнюю нервотрепку» быстрой смерти?

— Наверное, на что-то надеялся, — пожал плечами Яшка. — Хотя надеяться-то ему уже не на что!

— Все так плохо?

— Хуже не бывает…

— Тогда ты почему приехал?

— Подчищать за всеми то, что не успели они подчистить за собой сами, — сведя к переносице брови, ответил Яшка. — Скандал решено тихо замять, а всех к нему причастных… Ну, сам понимаешь, не маленький.

— Догадываюсь, — хмыкнул Степан. — Ликвидировать.

— Ну-у-у, зачем ты так сразу, — развел театрально руками Яшка. — Ты что, забыл, лопух, что власть наша советская беспредельно гуманна! Тебя всего-навсего приказано разоружить, переодеть в зековские шмотки и взять под стражу до особого распоряжения! Тебе накручивается пятерка за побег, десятка недосиженного срока и плюс ко всему десятка за сотрудничество с братом-предателем!

— Ну а ты? Ты ведь тоже нежелательный свидетель для лиц тебя сюда пославших?

— А я — случай особый! Я заменю на этом посту коменданта Аверкиева. А когда шумиха уляжется, помашу поселку ручкой!

Говоря это, Яшка невзначай положил руку на уже расстегнутую кобуру, выхватил из нее пистолет и выразительно посмотрел на Калачева.

— Только не дури, Степан, — сказал он угрожающе. — Сдай оружие — жив останешься. Пройдет время, отсидишь свой четвертак — и на свободу с чистой совестью!.

— Ты считаешь, что я соглашусь на такой расклад? — усмехнулся Калачев. — Мне и десяти уже отбытых по самую макушку хватает!

— Применить силу вынуждаешь? — нахмурился Яшка, взводя курок. — А я ведь ничего против тебя не имею. Только приказ выполню, учти.

— Да мне плевать на твой приказ! — вспылил Степан, смятенной душой которого уже успели овладеть тоска и отчаяние. — Я никогда не надену больше на себя робу арестанта и не позволю никому просто так решать мою судьбу!

— Да успокойся ты, дурила, — вздохнул участливо Хромой. — Может, отсидишь годок-другой, а там глядишь амнистия — все и образумится.

— Нет, не образумится! — закричал Степан, приходя в бешенство. — Давай стреляй, сделай одолжение. И зубы мне не заговаривай, тошно мне от тебя.

— Так сразу и стреляй, — сделал вид, что смутился, Яшка. — А ты о детях своих подумал? Хотя…

— Что дети? Что ты знаешь про моих сыновей?

— Они в порядке. Только вот оба рапорта настрочили, слово в слово, будто под копирку. В них пацаны твои отрекаются от тебя и ничего общего с тобой иметь не желают!

— Врешь! Все врешь, падла! — прорычал Степан, сжимая в ярости кулаки.

— Эти рапорта я с собой привез, — ответил Яшка, не спуская с Калачева пристального взгляда. — Хочешь почитать, всегда пожалуйста. Только правильно себя веди и пистолетик на стол положи.

— Значит, вот как со мной. По самому больному ударили, — сказал Степан, едва владея собой. — Сыновья сами это сделали или их заставили?

— Подробности сии мне не известны. Так ты будешь читать или?

— Не буду. Ни к чему мне это, — ответил Степан, глядя в одну точку.

— А оружие сдашь?

— Заберешь потом, а сейчас выйди.

— Ты что удумал, скажи-ка?

— Проваливай…

— Ну, пусть так оно и будет, как сам решил, — усмехнулся мрачно Яшка, направляясь к двери. У порога он обернулся: — А ты хорошо подумал, Степаха? Жизнь… она ведь всегда хороша, даже в неволе…

Увидев, что Калачев вытащил из кобуры табельный пистолет, Хромой развел руками и вышел на крыльцо.

Оставшись один, Степан не спеша закурил и молча уставился отсутствующим взглядом на противоположную стену. Он устал от жизни и суеты вокруг себя. Когда-то давно у него была семья. Были друзья-товарищи… А потом в одночасье ничего не стало.

Докурив папиросу, Степан взял вторую. Он думал и все больше радовался тому, что этот прямой разговор с подлецом Яшкой помог понять ему то главное, без чего сведение счетов с жизнью было бы невыносимо…

Настенные часы вдруг ожили и стали гулко отсчитывать удары. Их прозвучало ровно пять…

Степан глянул в окно. День выдался скучным и хмурым. Лес вокруг поселка тоже был хмур и задумчив. Тучи медленно плыли над верхушками сосен, словно хотели зацепиться за них и остановиться навсегда. Но порывистый ветер подгонял их, не давая возможности сделать это.