Олег Рясков - Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии

— Ну, и что делать? — растерянно спросил Плахов.

— Ну как, что? Торговаться!

Плахов открыл кошель и высыпал содержимое на ладонь.

— Пятью монетами?

Андерсен взглянул на жалкие крохи, что таил в себе кошелек Киттена.

— О, дьявол! — воскликнул пират. — А корчит из себя… Вот и верь после этого в знатность и богатство!

И все-таки в силу денег Бену Андерсену пришлось поверить очень скоро, потому что на площади появились невольники, несущие зарытые носилки. Впереди них вышагивал Мигель, облаченный в полосатый халат. Энн Бони не познакомила наших друзей со своим слугой, а потому у Бена возник резонный вопрос:

— О, а это еще кто?

Торговец прервал торги, увидев процессию. Толпа расступилась, носильщики остановились, полог откинулся и из-за него показалась рука с пятью расставленными пальцами. Мигель посмотрел на знак и крикнул:

— Пятьсот!

— Пятьсот! — громогласно огласил Билл предложенную цену.

Толпа неистовствовала, таких торгов здесь не могли припомнить даже старожилы.

— Ну, а теперь что делать? — молили о спасении глаза Плахова.

— Вы проследите, куда ее поведут, а я — за носилками. Любопытно, кто отвалил такую сумму, — Бен начал протискиваться к богатею, что так высоко оценил Воронцову.

Плахову ничего не осталось делать, как отдать Самойлову бесполезные пять монет и наблюдать за Биллом, который ставил окончательную точку в кульминационном действе:

— Значит, твоя цена — пятьсот?!

— Да, пятьсот! — крикнул Мигель.

Семен увидел руку, вновь показавшуюся из-за полога и протянувшую слуге объемный кошель, и услышал слова Билла:

— Пятьсот — раз! Пятьсот — два! Пятьсот — три! Продано!

Участь Воронцовой уже в который раз была решена вопреки ее воле. Под свист и улюлюканье толпы помощника Билла повели ее в меняльню. Настя билась как раненая птица, так же билось сердце в груди Семена Плахова. Он бы кинулся на ее защиту, но боялся, что излишняя горячность лишь испортит дело. Мигель деловито прошествовал мимо наших друзей в меняльню. В руках у него позвякивал тяжелый кошель. Когда крепкий мулат скрылся за тяжелой дверью, Плахов крикнул:

— Бен, они ее в меняльню повели!

Это все, что он мог сделать. Бен, разумеется, не слышал его слов. Все его существо занимал теперь только один вопрос: кто же стал счастливым обладателем белой рабыни?

Бен Андерсен подошел к носилкам и постучал по крыше. Он уже был готов познакомиться с толстосумом, купившим Воронцову, но тут Киттен вновь испортил ему все дело. Лощеный хлыщ имел дурацкую привычку — вечно крутился у него под ногами в самый неподходящий момент и буквально лишал удачи (коллекция слонов так и осталась неполной из-за него!!!). Помощник губернатора, напротив, считал Бена виновником своих бед, а потому, найдя его, завизжал на всю площадь:

— Мерзавец!

Бен был потрясен до глубины души таким наветом:

— Мерзавец?!

— Мерзавец!!! — верещал Киттен.

Андерсен принялся картинно озираться вокруг в поисках виновного:

— Где мерзавец?

— Ты мне ответишь за это! Ты украл у меня кошелек…

— Я?! — возмутился Бен.

— Ты! — наманикюренный палец с увесистым перстнем ткнул в пиратскую грудь.

Удар локтем в живот, сопровождаемый словесной тирадой, дал понять помощнику губернатора, что он ошибся адресом при выставлении претензий. Киттен согнулся и застонал, пятясь назад.

— Отравился… — объяснил Бен собравшимся вокруг. — Грязные фрукты…

Киттен был нейтрализован, и Бен снова испытал жгучий интерес к тому, кто скрывался под пологом носилок. На этот раз стучаться он не стал, просто откинул занавеску.

— Любезный… — обратился он к сидящему внутри. Но каково же было его удивление, когда он увидел, кто именно отвалил за Воронцову кругленькую сумму. Ошеломленный, он даже присел у носилок и воскликнул: — Будь я проклят! Так это ты, Энн?