Татьяна Морозова - Черная луна

Как бы ему хотелось сейчас выйти из укрытия! Нет, он был слишком слаб теперь, вся его энергия ушла на Андрея. Рисковать нельзя…

Он слышал все. И лихорадочно соображал, как поступить. Пуля, вошедшая в стену в сантиметре от головы Нины, вывела его из состояния оторопи. Следующий случайный выстрел мог стать более метким…

Алексей понял, что делать. Он прижал палец к губам, приказывая Андрею молчать и не двигаться.

Дождавшись, когда соседняя комната опустеет, он бесшумно открыл дверь камеры и снова прислушался. Нина шла между двумя мужчинами. Она рисковала попасть под перекрестный огонь в крошечном пространстве коридора: мужчины вооружены и на взводе, любая неосторожность с его стороны послужила бы сигналом к пальбе. Момент мог быть лишь один: когда первый мужчина поднимется по лестнице, ведущей из бункера на поверхность…

Алексей скользнул в проем двери, оказавшись в комнате охраны, оттуда вышел в туннель коридора. Впереди идущие уже завернули за угол. Алексей приблизился к повороту. За ним было не менее двадцати метров по прямой. Если кто-то обернется на его шаги – это верная смерть.

Он закрыл глаза. Вспомнил, как мальчиком его привезли на Ольхон, к пещере шаманки. Детям и женщинам запрещено приближаться к ней. Ведь здесь, на священном месте, соединяющем мир людей и мир духов, стоит незримый эфемерный дворец хозяина Ольхона. Энергетика этого места может убить того, кто не готов к контакту с потусторонними силами. Но Алексея, как плащом, укрыли защитным заклинанием. Да не пристанет к нему никакое зло, да избежит он пули, ножа и лютого умысла… Заклятие древних духов острова шаманов хранило его до сих пор, поможет и теперь.

Сдерживая дыхание, он шагнул вперед и в нескольких метрах от себя увидел спину Энтони Снайпса.

Обе руки Энтони были заняты. Правой он держал пистолет и целился в генерала, левой толкал перед собой девушку, выкрутив ее руку за спину.

Нина, покорная от боли в вывернутом суставе, двигалась молча.

Алексей выждал еще две минуты и вышел из укрытия.

Он втянул воздух. Мужчина, чья спина была у него перед глазами, излучал мощный энергетический поток – это крепкий, уверенный в себе соперник с молниеносной реакцией. Ему нужна жизнь Алексея – только такой ценой он мог вернуть душевное спокойствие своим хозяевам. Его палец лежит на курке, первый же выстрел решит исход дела.

Нина…

Из бункера есть лишь один выход…

Мягкими шагами крадущейся панды Алексей стал продвигаться вперед, попадая точно в ритм движений британца.

Энтони раздумывал, как поступить с девушкой. Вообще-то, она ему не нужна. Но ее следует держать под прицелом до тех пор, пока этот чертов гипнотизер сам не выдаст себя. Снайпс шкурой чувствовал – он где-то рядом. Главное – убрать гипнотизера. А с бриллиантом Энтони после разберется в два счета…

Вдруг британец ощутил мощную адреналиновую волну, прокатившуюся по телу. Он еще ничего не успел понять, но уже осознал обострившимся звериным чутьем: охотник и дичь поменялись местами. Энтони замедлил движение лишь на долю секунды, когда заметил загоревшийся свет тусклой сенсорной лампы позади себя. Кто-то, крадучись, шел за ними…

Британец сделал еще два шага и молниеносно развернулся, направив правую руку с пистолетом в сторону преследователя. Нина не успела даже вскрикнуть, как грохнул выстрел…

Энтони упал, как подкошенный.

Алексей обернулся. Позади, прислонившись к стене от слабости, стоял голкипер.

– Ты забыл пушку, брат, – сказал, улыбаясь во весь рот, Андрей и протянул ему снайперскую винтовку спецназовца.

В толчее аэропорта было уютно.

Нина сидела недалеко от стеклянной стены, выходящей на летное поле, и листала блокнот Алексея. Она нашла его в спортивной сумке с вещами. Конечно, Нина ни за что не стала бы любопытствовать без спроса. Но он увидел ее загоревшиеся глаза и кивком разрешил раскрыть свою истрепанную записную книжку.

Женщина забыла о рубашках и джинсах, аккуратно переложенных собственной рукой, – как большинство мужчин, Алексей собирался в дорогу наспех, кидая вещи в сумку как придется. Нина раскрыла блокнот и прочла: «Все в любовь, любовь и пуля не возьмет», «Если б человек мог, любя, все время чувствовать Бога – была бы радость и сияние. А выходит не радость, а мука без конца. А все-таки любовь!..»

– Что это? – удивилась она.

Вот уж не думала найти в мужской записной книжке такие сантименты.