Саймон Скэрроу - Гладиатор по крови

Макрон нервно лизнул губы.

— Все и в самом деле закончилось?

Катон прислушался к своим ощущениям и посмотрел на море, казавшееся в точности таким, каким было прежде — до того, как началась тряска.

— Похоже, что так.

— Слава богам.

Юлия кивнула, и тут глаза ее расширились, когда она вспомнила о служанке, придремавшей на своем коврике в каюте, которую она делила со своей госпожой и сенатором.

— Пойду посмотрю, как там Джесмия. Бедняжка, должно быть, в ужасе.

Молодой человек выпустил ее из своих объятий, и она заторопилась по палубе к узкому трапу, уводившему вниз, в каюты, где размещались те, кто мог себе это позволить. Более бедные пассажиры жили и спали прямо на палубе «Гора».

Едва Юлия исчезла из поля зрения, от берега донеслись слабые крики, и Катон, Макрон и Семпроний обратили глаза к суше. В уже сгустившемся сумраке они могли различить фигуры, бежавшие прочь из поместья. Точнее, того, что от него осталось. Стены рухнули, открыв прятавшиеся за ними лачуги; стояли лишь две из них, остальные превратились в развалины.

— Владыки Тартара!.. — Макрон смотрел на руины. — Что же здесь произошло?

— Землетрясение, — отозвался Семпроний. — Другого не придумаешь. Я пережил нечто подобное в Вифинии, когда служил там трибуном. Земля затряслась, послышался глухой рев. Так продолжалось какое-то время, некоторые дома как бы рассыпались или развалились на куски. Находившиеся в них люди оказались заваленными битым камнем. — Он поежился при воспоминании. — Погибли сотни людей…

— Но если это было землетрясение, тогда почему мы ощутили его здесь, в море?

— Не знаю, Макрон. Дела богов превыше человеческого разумения.

— Так-то так, — сухо заметил Катон, — но если земля содрогнется достаточно сильно, вода передаст ее дрожь кораблям.

— Вполне возможно, — согласился Семпроний. — В любом случае нам повезло. Гнев богов в полной мере обрушился на тех, кто находился на суше.

Несколько мгновений все трое рассматривали развалины жилищ рабов, неторопливо уплывавшие назад, за корму продвигавшегося вперед «Гора». В руинах вспыхнул пожар, должно быть, перекинувшийся от кухни, где уже начинали готовить вечернюю трапезу. Языки огня разгоняли сумрак, освещая еще не пришедших в себя людей. Некоторые из них в отчаянной спешке разбирали руины, чтобы высвободить заваленных. Катон с жалостью покачал головой.

— Слава богам, мы в море. Не хотел бы я сейчас оказаться на берегу. Уж хоть за это будь благодарен, Макрон.

— В самом деле? — негромко отозвался ветеран. — Почему ты решил, что боги уже разобрались с нами?

— Эй, на палубе! — донесся сверху голос. — Смотри сюда, наварх!

Моряк, сидевший верхом на рее у самой верхушки мачты, указал свободной рукой на запад вдоль берега.

— Доложи, как положено! — рявкнул снизу вверх наварх. — Что ты там увидел?

После короткой паузы моряк ответил встревоженным голосом:

— Не знаю, господин. Никогда не видел ничего подобного. Линия… прямая, словно стена… выросшая прямо поперек моря.

— Ерунда, парень! Это невозможно.

— Господин, клянусь, это стена… на стену похожа.

— Дурак! — Капитан бросился к борту корабля, ухватился за тросы и полез наверх к впередсмотрящему. — Ну, утырок, и где эта твоя стена?

Впередсмотрящий ткнул ладонью в сторону горизонта, к меркнувшему свету заходящего солнца. Капитан сразу прищурился, а потом, когда глаза его привыкли к свету, он увидел ее. Слабый отблеск отраженного света тянулся от горизонта над темной полосой, пролегшей из моря к самому берегу Крита. Там, где она доходила до суши, бушевала водяная пена.

— Матерь богов, — охнул наварх, похолодев.

Дозорный был прав. На «Гора» накатывала стена… стена воды. Огромная волна надвигалась вдоль берега прямо в сторону корабля — будучи уже всего в двух-трех милях, она мчалась к ним быстрее, чем самый быстрый из скаковых коней.

— Вот это волна. — Глаза Катона округлились. — Какая огромная!

— Как твой клятый утес, — ответил капитан. — И прет вдоль берега прямо на нас.

— Тогда надо изменить курс, — посоветовал Семпроний, — убраться с ее пути…

— На это времени уже нет. В любом случае она протянулась до самого горизонта, уклониться от нее невозможно.

Сенатор и оба центуриона красноречиво посмотрели на наварха, и Семпроний, наконец, промолвил: