Зигфрид Обермайер - Храм фараона

— Мы еще не женаты, но я заслужил поцелуй в качестве награды. — Он склонился к изящной Нефертари, приподнял ее лицо и поцеловал в обе щеки.

— Завтра, — произнес он, смеясь, — завтра поцелуев будет больше.

Весть о прибытии Нефертари уже давно распространилась по всему Мемфису. Город знал, что завтра будет подписан брачный договор, и молодую пару затем отнесут к храму Пта, где жену молодого Гора покажут народу. Тем временем на юг был отправлен самый быстроходный парусный корабль с царским приказом и распоряжениями. Он вез также послание фараона Сети жрецу храма Амона в Фивах, в котором по всей форме сообщалось о заключении брака наследника престола и соправителя Рамзеса.

С восходом солнца фанфары самых высоких башен Белой Стены возвестили, что сегодня особый праздник. Работа была отложена, и вскоре толпы народа устремились к пути, по которому продвигалась процессия, направлявшаяся в храм Пта.

Свадебная церемония в царском дворце прошла очень официально. Писцы за ночь подготовили договор, главный советник поставил царскую печать, под которой Рамзес поставил также свою собственную. Что касается Нефертари, считалось, что теперь она становится Царской Супругой наследного принца и получает преимущественное право наследовать трон. Особо было упомянуто, что, после того как фараон Сети или его жена отправятся в Вечное Жилище, она будет носить титул Великой Царской Супруги. Дальнейшее касалось ее собственного придворного штата, а также ее прав и обязанностей. Нефертари слышала, что читает торжественным голосом главный писец, однако не воспринимала услышанное. В конце документ был представлен на подпись фараону Сети, его супруге, родителям невесты и, наконец, молодой чете.

Нефертари не особенно хорошо владела искусством письма, однако ее чуть не оглушило, когда она увидела в первый раз свое имя, обведенное царским картушем. Только цари и царицы имели право на это «Царское кольцо», олицетворявшее мир, которым правит фараон и одновременно солнечный круг. Оно придавало царскому имени магическую защиту.

Отныне и навсегда Нефертари становилась священной персоной, отвлеченной от всего земного и более приближенной к богам, чем к людям. Не то чтобы она это ощутила, но так объявили жрецы народу и так было уже в течение многих столетий.

Во втором часу дня Рамзес и Нефертари подошли к Окну Явления, которое было богато украшено ляписом, малахитом, розовым гранитом и золотом, и показались собравшимся внизу придворным и прислуге дворца.

Управляющий дворца вышел вперед и произносил хвалы Рамзесу — молодому соколу Гора, господину Обеих Стран и Могучему Быку. Нефертари он называл самой очаровательной из тех, кто носил на голове хохолок коршуна. Всех, кто слышит ее голос, он наполняет радостью, говорил управляющий. Она приятна духовно и сладка в любви, она наполняет дворец своим благоуханием.

Рамзес несколько раз кивнул, когда произносили эти слова, он считал, что они в полной мере подходят его супруге.

Некоторое время спустя они взошли на двойной трон, который подхватили на свои плечи двенадцать высоких, крепких нубийцев. Процессию возглавили высокопоставленные сановники во главе с главным советником Нибамуном. Позади них шагали самые близкие родственники, в том числе родители Нефертари, однако не было фараона Сети и его супруги, потому что глаза народа должны были быть направлены на новобрачных, а не на них. К тому же после вчерашнего праздничного обеда фараон снова страдал от старого кишечного заболевания. Его живот раздулся, как барабан, и во рту у него появился неприятный привкус. Поэтому он стоял только у Окна Явления и смотрел вслед удаляющейся процессии.

Рамзес был облачен в особо праздничный наряд, который состоял из льняной юбки, доходившей до щиколоток и тяжелого роскошного оплечья. Золотые ожерелья и браслеты дополняли облачения. Однако на принце не было венца, вместо него был надет царский парик с золотыми лентами, на котором угрожающе поднимала голову сверкающая кобра. К подбородку была привязана церемониальная борода, и Рамзес казался чужим и преисполненным величия даже Нефертари, которая упрямо прошептала:

— Тем не менее он мой муж.

В скрещенных на груди руках Рамзес держал скипетр и плеть — знаки царской власти. Его соколиный взгляд был неподвижно устремлен вдаль.

На молодой царице также был надет расшитый золотом парик с волосами до плеч, от ног до шеи она была одета в праздничный наряд, собранный в складки и перехваченный красным поясом, широкие концы которого спускались почти до земли.