Зейн Грей - Охотник за каучуком

Размышляя над сильным влечением к этому человеку, Мануэль попытался понять, что же все это значило. Какая-то сила заставляла быстрее биться его сердце, эта теплая животворная сила притягивала его к Сеньору. То было нечто большее, чем тайная симпатия людей, сходных по существу, одиноких среди джунглей, легко смотревших опасности в лицо и зависящих друг от друга. Для Мануэля это была слишком тонкая материя, неразрешимая загадка для его неискушенной мысли; но тайна эта постоянно жила в укромных уголках его разума. Мысль его путалась, он бродил, похоже, в мире собственной фантазии, стараясь забыться в глубинах памяти, где призрачное настоящее смешивалось с действительностью былого, и Сеньор — загадочная личность — легко касался струн его сердца.

— Может, у меня просто лихорадка? — проговорил он.

Прошел еще день, а Мануэль все не решался; на отъезд. Это Становилось все труднее и труднее, ибо, наблюдая за Сеньором, раздумывая и сравнивая, Мануэль только укрепился в мысли, что его товарищ решил остаться один на Палькасу. Неужто этот человек пришел, только чтобы одному укрыться в джунглях, размышлять о своей душе и, терпя невзгоды, забыть все? Да, это — но и еще одно! Он жаждал конца — исчезновения!

Был полдень, Мануэль лежал рядом с Сеньором в хижине, укрывшись от испепеляющей жары. В этот час обыкновенно наступала полная тишина. Но тут листья пальм тронуло легкое дуновение ветра. Какой-то необычный звук! Он нимало не походил на приглушенное биение сердца, отдававшееся в ушах, но Мануэлю он все же напоминал его, и в нем проснулось зловещее суеверное чувство.

Он слушал. Внезапный легкий порыв — и слабое биение… биение, биение, ускоряющееся к концу. Да и ветер ли это? Как редко слышал он ветер в джунглях. Шуршат ли это пальмовые листья или бьется его собственное сердце, или сердце Сеньора? И верно, кровь гулко стучала в ушах его. Вдруг дрожь пробежала по телу, знак близившейся беды; это было выше его понимания, и вопреки собственной нерешительности поклялся завтра же двинуться назад; даже если и без странного приятеля, хоть в одиночку.

Мануэль задремал. Внезапно он проснулся, сел сонный, охваченный жаром. В хижине он был один. Вдруг чья-то рука просунулась под сетью и схватила его.

— Скорей, скорей, — раздался хриплый шепот, — Молчи, старайся не шуметь!

Сон мгновенно слетел с Мануэля; откинув сеть, он, выпрямившись, вылез наружу. Сеньор стоял рядом. В отдалении испанец услышал низкие рокочущие звуки. Из стены зеленых тростников выскользнули крохотные существа, которых он принял было за птиц. Яркие, быстрые вспышки мелькали в желтых лучах солнца. С глухим стуком и треском они сыпались вокруг него. Вся хижина словно покрылась дрожащими бабочками. То были стрелы с пестрыми перьями, которые каннибалы выдували из своих трубок.

— Кашибос! — взвыл Мануэль.

— Беги! Беги! — крикнул Сеньор. Он набросил свою куртку на Мануэля и толкнул его прочь.

— Беги к реке!

Гневный, властный голос его заставил Мануэля действовать, почти не размышляя. Но, оглядевшись, он застыл на месте, чуть не задохнувшись, и ноги его словно налились свинцом.

Бронзовые тени мелькали в узких просветах среди тростника. И вдруг яркие солнечные лучи высветили маленьких, обнаженных кашибос: тощих, свирепых, гибких, упругие тела которых были словно отлиты из каучука их родных джунглей.

Сеньор выдернул из бревна, приготовленного для костра, мачете Мануэля и бросился навстречу дикарям. В спине его уже торчали стрелы с пестрым оперением. Это зрелище потрясло Мануэля, и он замер на месте. Сеньор своим большим телом, словно щитом, преградил путь отравленным стрелам кашибос.

Блестя на солнце, словно рой медных пчел, каннибалы с невероятной быстротой беззвучно выдували стрелы из тростниковых трубок, заменявших им ружья, и потрясали копьями.

Сеньор бросился в их толпу, нанося удары мачете. Самые проворные каннибалы, кто был ближе к нему, упали, словно подкошенные. И вновь лезвие мачете со свистом очертило дугу, рубя груду беспорядочно мечущихся медных тел.

От ужаса Мануэль словно врос в землю, и тут он увидел первый наконечник стрелы, пронзивший тело Сеньора насквозь. Потом еще и еще! Они выходили из спины легко, словно выныривали из воды. Сеньор уронил мачете и остановился, качаясь из стороны в сторону, — стрелы словно удерживали его в равновесии. Затем ужасный крик его прервал безмолвие битвы. В нем звучала боль, ужас человеческой смерти и торжество победы. Потом Сеньор рухнул, и кашибос перепрыгивали через его тело.