Мартин сильно похудел за время путешествия. Лицо его, некогда белое и румяное, было опалено солнцем и задублено морским ветром, и его добрые карие глаза смотрели на отца Никодима с непривычной суровостью.
— Брат Мартин? Ты? Нет, нет! Не может быть! — прошептал отец Никодим.
— Теперь я — отец Мартин. Неужели ты действительно думал, что я не вернусь? — усмехнулся Мартин.
— Но… Но… Но как же…
— Что именно тебя удивляет, отец Никодим? Как я избежал ножа убийцы, подосланного тобой? Почему не меня убил яд в том вине, которое ты собственноручно налил в мою дорожную флягу? Почему разбойники, которым ты сообщил, что я якобы везу значительную сумму денег, не ограбили и не убили меня? — грозно спрашивал отец Мартин.
Никодим все сильнее ссутуливался, словно врастал в землю. А голос отца Мартина гремел над ареной.
— Быть может, это Господь сохранил меня, как ты думаешь, отец Никодим? Быть может, именно Он наслал бессонницу на брата Эмброуза и тот успел перехватить занесенную надо мной руку убийцы? Быть может, именно Он позволил мне вразумить напавших на нас разбойников? Быть может, именно Он сделал так, что их главарь, погрязший в крови и в грехах, выпил вино из моей фляги раньше, чем мне самому захотелось отпить из нее? Я отпустил ему грехи, потому что он раскаялся искренне… А ты, отец Никодим? Где твое раскаяние? Кто отпустит твои грехи? А про заповедь «Не убий» ты не забыл? А другая заповедь — «Не лжесвидетельствуй»? Сколько раз ее ты нарушил?
Отец Никодим застонал и упал на колени.
Элевтер фрон де Марч поспешил снова лишиться чувств.
Глава 12. Маленький Робин совершает чудо
И все-таки для семьи Робин Гуда, и в первую очередь — для Дика, радость победы над двумя злейшими их врагами была омрачена болезнью Малики.
Все потрясения последних дней — похищение, пребывание в замке Элевтера фрон де Марча, угрозы в адрес ее обожаемого учителя, освобождение и новое заточение, унизительные допросы, страх смерти — для такой нежной, скромной и ранимой девушки, как Малика, не могло пройти без последствий. Она захворала. Возможно, она простудилась, сидя в подземелье монастыря — она всегда плохо переносила холод… Но главным все-таки оставалось тяжелейшее потрясение, пережитое ею.
Дик привез ее в отцовский замок. Мэри уступила ей свою комнатку в башне, как самую уютную и теплую комнату во всем замке. И Малика лежала там, почти не вставая, отвернувшись к стене. Безучастная ко всему. Почти ничего не ела, почти не разговаривала… И сколько бы Дик ни говорил ей о любви и о том счастье, которое ждет их в будущем, сколько бы материнской заботы ни изливали на нее леди Мэрион и няня Бертрис, сколько бы Маленький Робин ни пытался развлечь ее своей болтовней и проказами — ничего не помогало. Малика слабела, ей становилось все хуже. Невольно Дику вспоминались сказки, которые ему в далеком детстве рассказывала тогда еще совсем молодая Бертрис… О красавице, которая захворала непонятной тоской, сохла и таяла с каждым днем. Чтобы спасти ее, рыцарь должен был съездить на край света, сразиться с множеством чудовищ и привезти молодильные яблоки, птичье молоко и воду из Колодца Жизни. Тогда все это казалось ему очень сложной задачей. А теперь он жалел о том, что живет не в сказке, а в серой, печальной реальности! Он готов был скакать на край света, сражаться с чудовищами, если бы Малику можно было спасти молодильными яблоками, птичьим молоком и живой водой! Все испытания, переживаемые сказочными героями, казались Дику легкими и даже веселыми по сравнению с тем, что выпало на его долю: сидеть возле постели угасающей с каждым днем Малики и сознавать свое абсолютное бессилие.
Между тем, жизнь шла своим чередом.
Мэри вышла замуж за Брайана де Менетрие, шерифа Ноттингемского, и переехала в его замок.
Маленький Робин часто гостил у них и играл с семью уже подросшими щенками, некогда спасенными от жестокости Элевтера фрон де Марча.
Вслед за Мэри вышли замуж и две следующие по старшинству сестренки: Мэйден и Эйден.
Мэйден — за Хоупа, младшего из сыновей Маленького Джона. Хоуп как раз в этот год отстроил собственный дом и искал девушку, которую можно было бы перенести на руках через новый порог и назвать хозяйкой.
А Эйден — за Джека. Правда, тридцатилетний Джек был старше пятнадцатилетней Эйден ровно в два раза… Но в те далекие времена, в общем-то, так и было принято, чтобы муж был постарше жены. А потому возраст Джека не сочли серьезной преградой для заключения брака. Тем более Эйден его любила, а Робин Гуд считал славным парнем. Ни дома, ни порога, через который можно было бы перенести невесту, у Джека не было, но он был храбрый, честный и добрый, и Эйден, как уже сказано, его любила, а посему — остальное было неважно.
Читать дальше