Семён Афанасьев: Младший сын 2

После звонка дочери Турсун встал из-за стола и немного походил по кабинету. Паршивка таки продолжила встречаться с этим «соседом» родины матери. Следовало ожидать.

Он нисколько не обольщался насчёт мнимого послушания своей дочери, давным-давно творившей всё, что она сама хотела. Но всё же было несколько неприятно, что на его слова «забьют» прямо сегодня.

С другой стороны, а сам в её годы? Он слегка ухмыльнулся, вспоминая достаточно бурную молодость.

Стоило признаться самому себе, что реальных рычагов влияния на дочь у него нет. К сожалению. Как говорит этот малолетний недомерок Бахыт, «мы все свободные люди в свободном мире». Спорно, конечно, но в данном случае именно так.

Заставить Лолу нельзя, как бы сие ни было печально.

Что характерно, на землях самого Бахыта дочь вряд ли пошла бы против воли отца! И как раз-таки на земле самого поганца ему бы ничего не светило, будь родители девушки против![1] Отец Лолы не в теме, потому ошибается и путает (вернее, не знает , так как вырос не в среде). Земли Хана Узбека, откуда родом мать Турсуна, в этом плане очень разнятся со Степью (откуда родом ГГ). Как раз в Степи у девушки было гораздо больше шансов сделать по-своему, даже пятьсот лет назад. И не послушать отца касательно своей личной жизни, если у неё были свои собственные планы.

Всё происшедшее, однако, имело и оборотную сторону. Помимо родительского участия, у Турсуна в только что состоявшейся беседе с дочерью был и второй вектор, профессиональный.

Пусть «кланы» и канули в Лету с появлением Статуса (официально), но отношения-то между людьми никуда не делись. Только оформлению официально больше не подлежали и письменно в виде устава не фиксировались (почти). Сами же «отношения» говорили, что у полицейской группировки, членом которой был лично Турсун, появились свои возможности в одной весьма деликатной ситуации.

Как ни парадоксально, но в качестве члена клана, Турсун должен был сказать и пацану, и дочери огромное спасибо (чего он в реальности делать и в мыслях не держал, разумеется – негоже уважаемому человеку пресмыкаться перед младшими): в МВД есть свои тонкости. Военная полиция, в частности, безраздельно царствует на «интегрирующихся» и «дружественных» территориях, где есть военные базы Федерации. И в силу неразвитости там законодательной базы и инструментов управления и контроля, стрижёт купоны так, что из метрополии гражданским коллегам можно только завидовать.

Одно время военная полиция структурно была независимой, но сейчас давно существовала в МВД на правах отдельного департамента. Зажравшегося у «интегралов» и периодически пытающегося запустить щупальца в Метрополию (где всё давно было поделено), что само по себе не могло найти понимания в кругах, довольных сложившимся status quo.

«По рукам» друг друга шлёпали при каждой удобной возможности. Сейчас, в свете иностранного подданства (или гражданства?) «кавалера» дочери, на территории Кадетского Корпуса можно было очень неплохо сыграть в игру «укуси соседа». Турсун прекрасно представлял алгоритмы действия своих военных коллег, дававшие гигантскую почву как для злоупотреблений (с его личной стороны), так и для вмешательств извне (со стороны группировки обычной полиции).

К сожалению, доверить такое деликатное дело «на месте» из своей структуры было некому, в силу цейтнота. С другой стороны, гражданский статус Лолы, и её эти «отношения» с пацаном как раз позволяли в качестве агента влияния со своей стороны использовать свою не по годам самостоятельную дочь (Турсун поморщился как от зубной боли). Правовую «базу» Турсун быстро набросал на листике, обдумывая варианты, затем сам набрал дочь.

– Да? – удивилась та, ответив сразу.

– Говори на туркане, – проворчал Турсун. – Вояк ещё нет?

– Военной полиции? Нет.

– Хорошо. Тогда слушай…

Военная полиция, однако, на вызов не торопилась. Карл успел и поговорить с «гостями», и попить с ними кофе (свой собственный, пришлось делиться), и проверить, как идёт регенерация «пострадавших», и минут пятнадцать просто полазить по сети.

От военпола первые люди прибыли только через час с лишним. Высокий капитан (лет тридцати) в сопровождении пары сержантов (лет на пять моложе) появились первыми. На три минуты позже прибежал подполковник-криминалист, судя по виду, явно оторванный от подушки.