Елена Чернышева - Младший сын Робин Гуда

На пороге, бессильно привалившись к дверному косяку, стоял брат Адалард, окруженный всеми теми, кто ночевал в сараях и на воздухе и должен был встретить злоумышленников первыми. Все они стояли молча и глядели на монаха с недоумением и ужасом. Брат Адалард смотрелся жутко: ряса порвана, в левой руке — здоровенная дубина, правую, перебитую, прижимает к груди, правый глаз заплыл, щека распорота, губы распухли, светлые волосы намокли от крови. Кто-то из женщин истерически пискнул…

— Та-а-ак, — мрачно протянул Робин Гуд. — Что случилось-то, брат? Разбойники на Ноттингем напали? Мне чего, людей поднимать?

— Нет, — прошептал брат Адалард, — не на Ноттингем… И не надо… людей…

И с этими словами он рухнул вперед — прямо в могучие объятия Робин Гуда. Дик и Джек пришли на помощь, и брата Адаларда внесли в комнату и уложили на постель. Леди Мэрион, едва пришла в себя от первого потрясения, распорядилась кухарке и Мэг кипятить воду для целебных отваров и принести несчастному кружку эля. Эль помог — к брату Адаларду вернулось сознание. Он открыл глаза и, узнав среди склоненных к нему озабоченных лиц Дика, рванулся к нему — и со стоном рухнул обратно на подушки.

— Дик! — чуть слышно прошептал он. — Дик, с Маликой беда!

— Что?

— Она говорила тебе… Один рыцарь… Если так вообще позволительно его назвать… Преследовал ее своими… своими… чувствами… Хотел, чтобы она стала его женой! Она отказала. Бедная, чистая голубка! Этот негодяй… Угрожал. Но пока дядя… отец-настоятель… был жив… этот мерзавец не мог. А теперь… Он донес отцу Никодиму, что Астролог — колдун. Астролог в темнице, в монастыре. А Малику он захватил. Похитил. Она — в его замке. Я пытался защитить. Но — сам видишь. Он был не один. Его люди — они славно меня отделали! И этот негодяй — он сказал ей, что, если она не станет его женой, то Астролога казнят, как колдуна!

Леди Мэрион вскрикнула от ужаса. А брат Адалард продолжал:

— Он подкупил отца Никодима. У Никодима в монастыре много сторонников. И сейчас, пока брат Мартин не вернулся, с назначением и благословением Папы Римского, отец Никодим может все. Он успеет! Успеет погубить Астролога!

— Проклятый мерзавец! — завопил Дик.

— Дик! — воскликнула изумленная леди Мэрион.

— Я убью его! И этого Никодима тоже! Обоих мерзавцев!

— Не выражайся так, Дик, — как-то неуверенно пробормотала леди Мэрион.

— Буду выражаться! Буду! Они бросили Астролога в темницу, а Малику… Он похитил мою Малику, мама! И оклеветал Астролога!

— Н-да, славную весть ты принес, брат Адалард, — угрюмо произнес Робин Гуд. — Чего-чего, но такого не ожидал я. Честность и благонамеренность этого вашего Астролога всем известна. Я и сам по началу был не слишком-то к нему… Сарацин все-таки! И наука какая-то странная! Но он славный старик. И девочка тоже очень хорошая. И вообще — похищать женщину, совершать такое гнусное насилие… На это способен только шериф Ноттингемский!

— Ты хотел сказать, бывший шериф Ноттингемский был способен на это! Не так ли, папа?! — голос Мэри звенел от сдерживаемой ярости.

Робин Гуд проигнорировал замечание дочери и снова склонился к раненому монаху:

— Могу я узнать имя этого… имя этого мерзавца, недостойного носить звание рыцаря? Клянусь, я вызову его на поединок и по уши в землю вобью!

— Его имя… Барон Элевтер фрон де Марч!

Повисла тишина — недоуменная, угрожающая.

Все были слишком потрясены, чтобы сказать хоть что-то.

Лицо Робин Гуда медленно наливалось кровью…

И вдруг тишину взорвал смех — радостный, торжествующий смех Мэри! Она хохотала, как ведьма, она кружилась по комнате в своей развевающейся ночной рубашке, а за ней по воздуху летели ее распущенные кудри, словно пламя, и она хохотала, хохотала, взвизгивала от счастья, хлопала в ладоши:

— Славного жениха ты нашел мне, отец! Воистину, благородный рыцарь, покрывший себя славой! Он уж точно достоин стать зятем Робин Гуда! Достоин! Достоин! Куда до него шерифу Ноттингемскому Брайану де Менетрие! Ведь Брайан не клевещет на стариков! Не похищает девушек!

— Замолчи! — рявкнул на нее отец.

Но Мэри все не прекращала свою безумную пляску, и по всем комнатам, по всей лестнице эхо разносило ее ликующий смех.

— Я убью его, — прошептал побелевшими от ярости губами Дик. — Убью.

Кто-то тронул его за руку и, взглянув вниз, он увидел устремленные на него голубые глаза Маленького Робина.

— Ты, конечно, убьешь его, Дикки. Но сначала надо бы спасти Малику. Незачем ей оставаться в его замке…