Валерий Гусев - Мстители двенадцатого года

— Генерал, отдайте распоряжение строить ваших солдат. Поведете их в Москву.

Генералу этого не очень хочется. Он уже побывал в Москве, видел, что с ней сталось, и знал, что уже многие московские жители вернулись к своим разграбленным, сожженным и разоренным жилищам.

— Вы гарантируете…

— Я ничего не гарантирую, — обрывает его Давыдов. — Гарантии вам давал ваш император. С него и спрос.

А князь Щербатов тем временем разглядывает в раздумье с головы до ног господина Шульца.

— Что ж, — нехотя цедит сквозь зубы, — русский дворянин своему слову верен. Вернемся в лагерь, забирайте своего немтыря и — на все четыре стороны. Только сначала плетей попробуете. Оба-два.

— По делам вору и мука, — довольно бормочет Волох.

Князь поворачивается к нему:

— Теперь ты на очереди.

— А я в чем повинен? Короля поймал, казаков своих в роще…

— Вот-вот! Как там казаки оказались? Под обстрелом?

— Нешто под обстрелом, ваше сиятельство? Я их привел, когда француз наш бивак бомбил. В рощу, ваше благородие, редко что залетало.

— Надо приказы исполнять! Распустился! Своеволие допускаешь!

— Батюшка… — вмешался было Алексей.

— Я вам, поручик, сейчас не батюшка! Извольте обращаться по уставу!

— Господин полковник, — заговорил Алексей, сдерживая улыбку, — есаул Волох поступил правильно. Его казаки, неожиданно оказавшиеся в тылу вражеской конницы, весьма способствовали ее подавлению.

— Заступаешься, поручик? — ехидно потрогал ус полковник. — А ты спроси его, что за волдырь у него на лбу? В курятник залез, оглоблей его хватили?

Волоха хватили не оглоблей возле курятника, а дверцей кареты, когда он ее «штурмовал».

— Так что, ваше благородие, — обиженно загнусил Волох. — Как Бог свят, с ядром не разминулся.

— Лоб в лоб встретилось, — захохотал Заруцкой. — Я ж говорил! И, похоже, уже давно.

Но князь разбушевался. И почему-то больше на сына.

— За одной юбкой бегаете? Из одной чарки пьете? Дисциплину рушите? Субординацию? Командиром как мячиком швыряетесь? Да я вас!..

— Постой-ка, Петр Алексеевич, — вмешался Давыд, надувая щеки. — Теперь уж за тебя пришла пора браться. Тебе ведь тоже приказа не было малой силой против полка идти. Дисциплину рушите, господин полковник? Субординацию? За одной юбкой бегаете?

— Денис Василич, да Бог с тобой! Что ты там на меня удумал? Твой приказ исполнял.

— Мой приказ? Не давал я тебе такого приказа. Да и в отъезде я находился, у Главнокомандующего, при Главной квартире.

— То мне известно. Но от тебя нарочный был. Сказывал твое распоряжение: по мере сил задержать полк, а коли по силам — так и рассеять.

— Что за ординарец был? — недоумевал Давыдов.

— А то я с ним брудершафт пил! — князь возмутился.

— Не серчай, Петр Алексеич. Приказ-то на бумаге был? Чьей рукой писан?

— Какая бумага? На словах передал.

Наступило молчание. Давыдов шагал туда-сюда в неприятном раздумье. Офицеры переминались с ноги на ногу и переглядывались невесело.

— Петр Алексеич, а точно штабной был? Ты б его узнал?

— Да что он мне — милашка, чтоб его разглядывать?

— Дозволите, господин полковник? — шагнул вперед корнет Александров. — Я этого офицера видел. Указал ему дорогу к вашей палатке.

— Он назвался?

— Нет, господин полковник.

— Корнет Александров… — Похоже, князь подбирал полегче и поскромнее выражение. — Вы, корнет, сделали ошибку. — Не получилось у князя. — Вы дурак, корнет! А если это был французский шпион?

Александров густо покраснел, но не смешался.

— Я видел его при штабе.

— А в штабе не могли оказаться шпионы? Вы, корнет…

— Ну, будет, — вступился Давыдов. — Я уж сам разберусь. Вы, Александров, поедете со мной и укажете мне на этого офицера.

— Денис Васильевич, дозвольте и мне с вами, — стал напрашиваться Алексей. — У меня в этом бою полвзвода легло. Все офицеры ранены.

— Не будь по-вашему! — князь выпрямился во весь рост, тронул костяшкой пальца усы. — Знаю, чьи это штуки!

— И по-твоему, князь Петр, не будь. — Строго и решительно сказал Давыдов. — Лично разберу это дело. Кого след накажу, кто заслужил — награжу. Реляции за этот бой Главнокомандующему подам, чтобы довел до государя вашу доблесть в защите Отечества. А государь вас за то своей лаской не обойдет. От себя велю — всем три дни отдыха.

— Можно бы и начать, — смиренно проговорил появившийся из сумерек Волох. — Господину полковнику кушать пора.

— И токмо ему? — подбоченился Давыдов.