Валерий Гусев - Мстители двенадцатого года

«Нижележащие строки писаны мною в надежде на издание моих дневников, путевых и боевых замет, сделанных во время похода на Россию.

Сейчас, когда весь этот кошмар и ужас кампании двенадцатого года остался в прошлом, мне самому трудно поверить в то, что я их перенес, выжил и продолжаю жить в относительном здоровье, не считая застуженной груди, трех отмороженных пальцев на двух ногах и потери правого уха, кое отхватил мне своей саблей юный русский гусар.

…Я не полюбил Россию. Я шел в ее просторы в рядах великой армии великого полководца, как в загадочную и сказочную восточную страну, полную чудес и экзотических удовольствий. Но она встретила меня враждебно, оказалась совершенно иной, не той, что мнилась мне июньской ночью на берегах Немана. Дикая, варварская страна. Тупые, хитрые и коварные жители. Жестокие, неблагодарные и вероломные.

К той поре я воевал под знаменами императора уже несколько лет. И всякий раз, как мы входили победителями в цивилизованные страны и города, местное население встречало нас с достоинством побежденных. Нам с готовностью и безвозмездно предоставлялись кров и стол, иные радости бытия. В России же и кров, и стол, и другие радости нашим солдатам приходилось брать силой. Это бывало жестоко, а порой и омерзительно. Что ж, дикие нравы населения возбуждали в нас ответные чувства.

Кстати, об иных радостях бытия. Следовало бы заметить, что русские простолюдинки и крестьянки довольно миловидны. А порой и красивы даже с европейской точки зрения и беспристрастной оценки. (Что же касается дам, то с ними, к моему сожалению, у меня отношений не состоялось. Был, правда, мимолетный случай, когда я, движимый милосердием, пытался оказать одной милой даме с очаровательным дитем помощь на переправе. Но дама от предложенных мною услуг достаточно холодно отказалась, заподозрив, видимо, их небескорыстность.)

Однако вернемся к крестьянкам. Их дикая краса цвела на почве отменного физического здоровья. Что было вдвойне приятно и соблазнительно. Прекрасный цвет лица, алые щеки и черные дуги бровей, богатые ресницы, крепкий стан и высокие груди.

Несколько снижали впечатление простота в одежде, если не сказать бедность, и уродливая местная обувь, которая любые женские ножки лишала свойственного им очарования. Представьте себе что-то вроде сабо, плетенных из узких полосок коры. Нечто, уверяю, бесформенное. Но, надо отдать должное, весьма гигиеничное и удобное. Носятся эти так называемые лапти сравнительно недолго, но на ноге очень хороши. Они не пропускают воду и снег, но хорошо пропускают воздух. Нога в них не страдает пóтом, легко «дышит» и легко ступает, приноравливаясь ко всем неровностям почвы, чему весьма способствует отсутствие каблука и благодаря чему стопа пешехода выполняет свое назначение в естественных условиях натуры.

Тем не менее я частенько той порой вспоминал вдали от родины изящные на тонком каблучке туфельки моей очаровательной белокурой Жози.

Ах, эти туфельки! Ах, эта Жози! Моя лукавая ветреница. Сколько раз мысленно я возвращался к ней. Какими беспощадными обручами схватывала мое сердце непобедимая ревность. Жози!.. Я словно воочию видел, как с озорной улыбкой ты легкомысленно и беззаботно сбрасываешь туфельки на ковер подле твоего ложа и… Тут я прерывал собственные мысли и останавливал мое воображение, дабы окончательно не сойти с ума.

Кстати сказать, русские женщины простых сословий в отношении радостей бытия оказывали такое яростное сопротивление, каковое не встречалось нам в иных странах. Так что даже, признаюсь, приходилось их убивать, либо защищаясь от их гнева, либо в отместку за расцарапанное лицо, чувствительные тумаки и поврежденные члены.

Впрочем, я отвлекся от основной темы, как истинный француз, ценитель и пользователь женских прелестей.