Джеймс Купер: Том 4. Прерия

Около часу траппер оставался почти недвижим. Только временами его глаза открывались и закрывались. Когда открывались, их взгляд казался устремленным к облакам, что заволакивали западный горизонт, переливая яркими тонами и придавая отчетливость и прелесть красочному великолепию американского заката, И этот час, и спокойная красота этого времени года, и то, что совершалось, — все это соединилось, чтобы наполнить зрителей торжественным благоговением. Вдруг среди мыслей о своем необычайном положении Мидлтон почувствовал, что рука, которую он держал, с невероятной силой стиснула его ладонь, и старик, поддерживаемый своими друзьями, встал на ноги. Он обвел присутствующих взглядом, точно всех приглашая слушать (еще не отживший остаток слабости человеческой!), и, по-военному вскинув голову, голосом, внятным каждому, он выговорил одно лишь слово:

— Здесь!

И полная неожиданность этого движения, и вид величия и смирения, так примечательно сочетавшихся в старческом этом лице, и необычайная звонкая сила голоса на мгновение смутили всех вокруг. Когда Мидлтон и Твердое Сердце, из которых каждый невольно протянул руку, чтобы старик оперся на нее, снова поглядели на него, они увидели, что тот уже не нуждается в их заботе.

Они печально опустили тело в кресло, а Ле Балафре встал и объявил племени, что старик скончался. Голос дряхлого индейца прозвучал, как эхо из того невидимого мира, куда только что отлетел кроткий дух траппера.

— Доблестный, справедливый и Мудрый воин уже ступил на тропу, которая приведет его в блаженные поля его народа! — сказал престарелый вождь. — Когда Ваконда призвал его, он был готов и тотчас отозвался. Ступайте, дети мои, помните справедливого вождя бледнолицых и очищайте ваш собственный след от терновника!

Могилу вырыли под сенью благородного дуба. Она и посейчас тщательно охраняется Волками-пауни, и ее часто показывают путешественникам и заезжим торговцам, как место, где покоится справедливый белый человек. На ней поставили надгробный камень с простою надписью, как того пожелал сам траппер. Мидлтон позволил себе единственную вольность — добавил слова: «Да не дерзнет ничья рука своевольно потревожить его прах».

Еще до отъезда в Европу Купер начал работать над романом «Прерия», завершающим жизнеописание Натти Бампо. Роман был закончен в Париже и вышел в свет в апреле 1827 года в Лондоне, а в мае — в Филадельфии. Новый роман был прямым продолжением «Пионеров» и рассказывал о событиях, происшедших через десять лет после того, как Кожаный Чулок, предав земле тело своего старого друга Чингачгука и попрощавшись с Эдвардсом и Элизабет Эффингемами, ушел на Запад. Теперь, «отягченный годами, он уже не зверобой и не воин, он становится траппером, то есть звероловом, каких немало на Великом Западе. Стук топора прогнал его из любимых лесов, и в безнадежной покорности судьбе он ищет прибежища на голой равнине, протянувшейся до Скалистых гор».

Случай сталкивает Натти с семейством скваттера Ишмаэла Буша, двинувшимся на Запад в поисках новых земель. Не признающие никаких законов, не слышащие голоса совести Ишмаэл Буш и его сыновья думают только об одном — как бы захватить земли получше да разбогатеть. Ради этой цели они не брезгают никакими средствами.

Натти Бампо не сразу разгадывает хищную сущность Ишмаэла. Он попадает не в одну передрягу, прежде чем находит безопасное место среди солдат капитана Дункана Ункаса Мидлтона, оказавшегося внуком старых знакомцев Натти — майора Хейворда и Алисы («Последний из могикан»).

Среди друзей Натти — славный индейский воин по имени Твердое Сердце. В одном из своих писем Купер подчеркивал, что он лично знал индейца, послужившего прообразом Твердого Сердца и что «он ни в коей мере не приукрасил ни его физические данные, ни его невозмутимое хладнокровие». В другом месте он отмечал, что его описание индейцев «немного поэтично, как и должно быть в романе, но в целом оно достаточно точно».

После всех приключений и злоключений своей долгой жизни Натти Бампо умирает среди друзей. Последние его слова обращены к капитану Мидлтону и индейцу Твердое Сердце, которые не покидают его до последней минуты. Натти умирает, «как жил, философом-отшельником, обладавшим лишь немногими недостатками, не знавшим пороков, честным и искренним, как сама природа».

Идеалист и романтик в своих помыслах, но реалист в повседневной жизни Натти Бампо — фигура трагическая. Он прекрасно понимает, что все, что ему дорого и мило, весь этот девственный мир природы разрушается его братьями по крови — белыми завоевателями континента. Даже в бескрайних прериях Великого Запада не может найти он убежища. И здесь его настигает хищническая хватка скваттера Ишмаэла Буша. Натти некуда больше податься, ему нет места на этой земле, и он покидает ее. В памяти читателей навсегда остается образ этого правдолюбца, он сродни другому великому герою— рыцарю печального образа, хитроумному идальго Дон Кихоту Ламанчскому.