Сильванус Кобб-младший - Московский оружейник

Рюрик вернулся домой как раз тогда, когда его мать накрывала на стол. Он часто уезжал по делам, и она не задавала ему никаких вопросов.

Пообедав, Рюрик ушёл в мастерскую, где работал над ружьём, заказанным несколько дней назад. После возвращения из Кремля он ничего не сказал Павлу относительно своего дела. Сейчас он спросил его, не приходил ли кто.

– Только монах, – отозвался Павел, видимо, не считая это чем-то важным.

– Чёрный монах Владимир?

– Да, хозяин. Он пришёл утром. Хотел купить один из кинжалов с перламутровой рукояткой.

– И ты продал?

– Конечно. Он заплатил четыре дуката, и дал бы больше, если бы я взял.

– Он о чём-нибудь говорил?

– Да. Он спросил, почему вчера к нам приходил граф Дамонов.

– Вот как? Он знает о визите графа?

– Он ждал сани в трактире и подслушал, как граф разговаривал об этом со своим другом.

– Он спрашивал о подробностях?

– Да.

– И что ты ответил?

– Рассказал ему всю историю от начала до конца. Из случайно подслушанного разговора он узнал что-то об их целях, и пока он не ушёл со своими догадками, я всё рассказал ему.

– И о бумаге?

– Да, хозяин. Я рассказал обо всём – от появления бумаги, составленной герцогом, до ухода этого злобного человека.

– И что сказал монах? – серьёзно спросил Рюрик.

– Он сказал, что знает графа и что это гордый, безрассудный человек, не представляющий ценности для общества. Вот и всё. Кажется, он не очень обеспокоился; он только сказал, что поступил бы, как вы, и что справедливость на вашей стороне. Ему было очень любопытно, и я уверен, что он поддерживает вас.

– Отлично, – ответил Рюрик. – Может, и не важно, что об этом думает монах, но я, скорее, рассказал бы ему правду, чтобы не быть дурно понятым.

– Он всё понимает, хозяин; надеюсь, вы не вините меня, что я рассказал ему обо всём.

– Вовсе нет, Павел, вовсе нет.

Разговор затих, и работа продолжилась в молчании. Было три часа, когда вошла мать Рюрика и сообщила, что некий господин хочет поговорить с ним.

– Это Степан Урзен? – спросил юноша.

– Да.

– Тогда пригласи его сюда.

Клавдия вышла, и через несколько мгновений явился названный господин.

– Рюрик Невель, – сказал он с сухим и высокомерным поклоном, – я принёс послание от графа Дамонова.

– Отлично, сударь, – гордо ответил оружейник. – Я готов его принять.

Урзен достал из кармана запечатанное письмо и передал его Рюрику. Рюрик взял письмо, взломал печать, развернул бумагу и прочитал:

«Рюрик Невель!

Оскорбление самого тяжкого характера уничтожило все различия между нашими сословиями. Только ваша кровь может смыть позор. Я бы не хотел убийства, но иначе никак нельзя. Мой друг сделает все приготовления. Если вы не осмелитесь прийти на встречу со мной, то все узнают, кто из нас трус.

Дамонов».

Когда Рюрик прочитал послание, он смял его и несколько мгновений молча смотрел на посланника.

– Ждать ответа? – спросил Урзен. Он говорил мягче, чем раньше, поскольку по лицу оружейника увидел, что не стоит его раздражать.

– Вам знаком гвардии лейтенант Аларих Орша?

– Да, сударь, хорошо знаком.

– Тогда позвольте мне направить вас к нему. Он займётся приготовлениями. Надеюсь, это приемлемо?

– Да, сударь.

– Тогда нам с вами больше не о чем говорить.

– Только об одном, – сказал Урзен, немного смутившись. – Вас вызвали, и вы должны выбрать оружие. Заметьте, граф не упомянул об этом; но я как его друг имею право сказать об этом. Надеюсь, вы выберете оружие дворянина. Он не очень хорошо владеет пистолетом и ружьём.

– Можете себе представить, я тоже, – сказал Рюрик с презрительной усмешкой, поскольку он понимал, что этот человек лжёт. Он по самому облику Урзена мог видеть, что Дамонов уполномочил его вести такой разговор.

– Конечно, – отозвался Урзен.

– Граф хорошо владеет шпагой, не так ли?

– Он считается превосходным фехтовальщиком.

– Да, так я и думал. Но это не важно. Раньше я об этом не думал, но, помимо шпаг, мне бы всё равно ничего не пришло в голову. Тем не менее, это обсудит с вами Орша. Я не давал ему указаний. Он поступит так, как считает правильным, исходя из того, что если я оскорбил графа, то при тех же обстоятельствах сделал бы то же самое. Вы понимаете?

– Да, сударь, – сдавленным голосом ответил Урзен.

– Тогда подождите, я напишу записку Орше.

Рюрик подошёл к столу и под посланием, которое получил от графа, написал:

«Дорогой Аларих!