Филип Пулман - Рубин во мгле

Салли знала, что у нее есть деньги, которые могут их спасти. Но она знала также, что, если попытается их получить, мистер Темпл непременно найдет ее и остановит, и тогда она уж точно потеряет все.

И вот однажды, холодным ноябрьским утром, ей пришло письмо из Оксфорда.

Дорогая мисс Локхарт!

Я должен попросить у Вас прощения за свою забывчивость. Я могу отнести ее только к тому, что был слишком потрясен смертью моего бедного брата и теми трагическими обстоятельствами, сквозь которые нам всем пришлось пройти. Помню, что собирался сказать Вам об этом, когда мы встретились на другой день, но потом это выскользнуло из моей головы, и я вернулся в Оксфорд, не выполнив своего долга.

Вы должны помнить, что моему брату было передано сообщение для Вас от вашего отца, я хочу сказать, от капитана Локхарта. В день своей смерти брат попросил меня записать кое-что важное для Вас; это была последняя часть сообщения, которую он от растерянности позабыл, когда рассказывал Вам. Она была очень короткой, всего лишь несколько слов: «Скажи ей, пусть посмотрит под часами».

Не было добавлено никакого объяснения, но он уверил меня в том, что вы поймете, о каких часах идет речь. Это было все, что вспомнил Мэтью, и он потребовал, чтобы я записал это и передал Вам; я сделал первое, а теперь выполнил и второе.

Надеюсь, Вы разгадаете, что имеется в виду. Я еще раз должен извиниться, что не вспомнил раньше.

С наилучшими пожеланиями

неизменно Ваш

Николас Бедвелл.

Салли почувствовала, что сердце ее готово выпрыгнуть из груди. Она знала, о каких часах говорил отец. В их доме в Норвуде над конюшней была часовая башенка – маленькая прихоть строителя, украшенная красивой резьбой и раскрашенная, – с часами, отбивавшими каждую четверть часа, которые нужно было заводить раз в неделю. Нелепая деталь для пригородного дома, но Салли любила взбираться на чердак над конюшней и смотреть, как часы отсчитывали время и били. И именно под ними, в полу, была съемная доска, скрывающая некое полое пространство, давным-давно приспособленное Салли под тайник.

«Пусть посмотрит под часами…»

Может быть, там ничего и нет, но это еще надо проверить. Ничего никому не сказав, Салли купила билет на поезд и отправилась в Норвуд.

Дом изменился за те четыре месяца, что она его не видела. Окна и двери были покрашены, появились новые железные ворота, и клумба роз перед домом срыта и заменена чем-то, что, по-видимому, в будущем должно было стать фонтаном. Это был теперь чужой дом, и она не испытала от этого грусти; прошлое осталось в прошлом.

Теперь здесь жили мистер и миссис Грин вместе со своей большой семьей. Когда Салли приехала, мистер Грин находился на службе где-то в городе, миссис Грин была в гостях у соседки, но добродушная беспокойная гувернантка мгновенно заметила девочку и нисколько не возражала против того, чтобы та осмотрела конюшню.

– Конечно, они не будут против, – сказала женщина. – Они такие добрые. Чарлз, прекрати немедленно! (Это относилось к маленькому мальчику, который методично разламывал подставку для зонтиков.) Пожалуйста, проходите, мисс Локхарт… Вы уж меня простите, я должна – о, Чарлз! Вы же найдете сами дорогу? Ой, что же я говорю! Конечно, найдете.

Конюшня нисколько не изменилась, знакомый запах и звук часов на миг пронзили ее острой болью; но она пришла не за этим. Через минуту она уже держала в руках коробку из тайника: маленький, обитый медью сундучок, многие годы стоявший на столе у ее отца.

Салли села прямо на грязный пол и открыла ее. Ключа не было – обыкновенная простая защелка.

Коробка была полна банкнотами.

Несколько минут она осознавала, что держит в руках. Она недоуменно перебирала бумажки и даже приблизительно не представляла, сколько тут денег. И тут Салли увидела письмо.

22 июня 1872 года

Моя дорогая Салли!

Раз ты читаешь это письмо, значит, худшее произошло и меня уже нет. Бедная моя девочка, тебе столько пришлось перенести; но ты сильная и не сломаешься.

Эти деньги предназначены для тебя. Это в точности та сумма, которую я вложил в компанию «Локхарт и Шелби» многие годы назад, когда Шелби еще был порядочным человеком. Компания скоро развалится. Я в этом убежден. Однако я сумел вернуть себе эти деньги, и теперь они твои.

Я не счел для себя возможным взять больше. Но эта часть изначально принадлежит мне – конечно, большая часть дел компании всегда была вне подозрений, и я имею свою долю в ее прибылях, – но ее дела так плотно и долго переплетались со злом, что я отказываюсь от своей доли.