Деннис Уитли - Шпион по призванию

Поэтому Роджер предстал перед местными властями, которые тут же приняли залог в сто гиней и отпустили его под поручительство отца.

Оказавшись снова дома, Роджер тотчас же написал полный отчет о поединке с де Келюсом и отправил его премьер-министру. Однако следующие несколько дней были тревожными. Роджер лучше многих других знал, что со времени подписания торгового договора летом 1886 года требования экстрадиции преступников быстро выполнялись обеими сторонами. В противоположность давней традиции, даже должники, бежавшие за границу, в огромных количествах возвращались по требованию кредиторов, а в случае обвинения в убийстве только исключительные обстоятельства могли задержать выполнение приказа.

30 октября Роджер получил ответ от секретаря премьер-министра. В нем говорилось, что мистер Питт будет рад, если мистер Брук посетит его на Даунинг-стрит в четыре часа 4 ноября.

Ответ был предельно уклончивым, и Роджер, все еще ощущая беспокойство, 2 ноября отправился в Лондон.

3 ноября светило солнце, ничто не напоминало о приближении зимы, и Роджер после полудня решил прогуляться по Гайд-парку. Когда он проходил по аллее, ведущей к Кенсингтонскому дворцу, его взгляд скользил по элегантным экипажам, в которых многочисленные красавицы Лондона выезжали на прогулку.

Внезапно Роджер увидел Джорджину в коляске, запряженной двумя серыми лошадьми. В тот же момент она заметила его и велела кучеру остановиться у ограды. Склонившись вниз, Джорджина воскликнула:

— Роджер Брук! Неужели это в самом деле ты или я вижу призрак?

— Нет, это действительно я, — улыбнулся Роджер. — Ты не представляешь, как я рад нашей встрече! Ты выглядишь восхитительно!

На Джорджине была роскошная меховая накидка и широкая юбка из полосатой тафты; ее раскрасневшееся на свежем воздухе лицо под широкополой шляпой со страусовыми перьями и впрямь являло собой восхитительное зрелище. Опустив черные глаза, она промолвила с напускной скромностью:

— Вы льстите мне, сэр. К тому же у меня были все основания думать, что вы меня забыли.

— Вот уж нет! — запротестовал Роджер. — Клянусь тебе! В первый же день, когда я вернулся домой, я поехал справиться о тебе, и мне сказали, что ты за границей. Но неужели ты не получала моих писем?

— Нет! — вскричала Джорджина. Ее поведение внезапно изменилось. Она сердито посмотрела на него. — Ну и свинья же ты, Роджер! За четыре года я не получила от тебя ни одной строчки!

— Ты ни капельки не изменилась, Джорджина, — усмехнулся Роджер. — Твои перемены настроения так же очаровательны, как и прежде. У меня были причины не писать тебе, так как в первые годы я мог сообщить очень мало того, что говорило бы в мою пользу. Когда бы мы могли встретиться, чтобы я получил возможность попросить прощения? Я готов ползать на коленях, чтобы вернуть твое расположение.

Ее ресницы вновь дрогнули в притворной скромности.

— Я замужем, сэр, и обязана хранить верность своему супругу.

Роджер знал, что Джорджина всего лишь дурачится, но ее притворство казалось ему чарующим.

— Значит, — промолвил он, подыгрывая ей, — мне придется темной ночью явиться к твоему окну с веревочной лестницей?

Внезапно Джорджина расхохоталась. Ее темные глаза насмешливо блеснули.

— Кажется, ты здорово поумнел с нашей последней встречи — во всяком случае, остроумия тебе не занимать. Мне необычайно любопытно узнать, во что превратили тебя эти четыре года. Ради старой дружбы я отменяю все мероприятия на этот вечер и приглашаю тебя на ужин.

— Где и когда мы встретимся? — радостно воскликнул Роджер.

Приложив палец к алым губкам, Джорджина снова наклонилась к нему и шепнула:

— Будь на углу Чарльз-стрит и Сент-Джеймс-сквер в девять. Там будет ждать карета, которая доставит тебя ко мне.

Прежде чем он успел ответить, Джорджина потянула шнур, прикрепленный к мизинцу ее кучера. Потом она махнула Роджеру муфтой и одарила его ослепительной улыбкой. Кучер щелкнул кнутом, и, когда Роджер галантно шаркнул ногой, пара серых коней быстро умчала Джорджину.

Следующие несколько часов мысли Роджера были настолько полны тайным свиданием, которое назначила ему его первая любовь, что в них не осталось места для беспокойства по поводу того, что скажет ему завтра мистер Питт.

Вернувшись в Эймсбери-Хаус, где он остановился, Роджер переоделся в лучший костюм из своего нового гардероба, сделал прическу у цирюльника Друпи и воспользовался дорогими духами своего хозяина. Без четверти девять, изящно помахивая тростью и напоминая самого элегантного французского маркиза, который когда-либо украшал своей персоной галереи Версаля, он занял позицию на углу Сент-Джеймс-сквер. Через несколько минут туда подкатила закрытая карета без гербов на панелях, и Роджер сел в нее.