Александр Дюма: Последний платеж

Гость подхватил:

— Да, и даже побаивался, что эта, как вы называете «затея», отвлечет вас, мой друг, от главнейшего, что свело вас, сблизило, сроднило, от мести Каину нашего времени, мерзкому авантюристу, убившему безжалостно и беззаконно моего родича по имени — великого русского поэта тоже Александра Пушкина… Ведь он тоже африканского происхождения, как и я! Мы оба могли быть наглядным примером и доказательством тех сил, какие таятся в Солнечной крови Африки! Мстя за Пушкина, полного иноплеменника для вас, мой Эдмон, вы смывали пятно не только со своего родового имени «Дантес», но и со всех ваших европейских сородичей. Вы тем самым сблизили детей Африки с питомцами высоко цивилизованной Европы, лишь злейшие враги из них смотрели и продолжают смотреть на африканцев, как на нечто низшее, обреченное на вечное унижение и рабство! О, нет, и я, и Пушкин из своего гроба, благодарно приветствуем вас, Эдмон Дантес, за вашу настойчивость и неумолимость в отношении выродка, носящего то же имя, что и вы.

Гайде, до этого молчавшая, сочла нужным присоединиться к разговору:

— Но то, шер метр, о чем вы говорите с таким восторгом, отняло у Эдмона и его семьи немало драгоценных лет, подвергало и его не раз тяжкой опасности, а тем самым и нас, кому он так дорог! Месть имеет свой вкус, свою сладость, но созидание неизмеримо важнее и радостнее. Вы опасались, месье Александр, что движущая сила мести, лучше сказать возмездия, — уступит место в душе Эдмона энергии созидания, строительства, не так ли?

Гость полусмущенно кивнул:

— Были такие моменты, признаюсь… Но возмездие состоялось, и все это — уже достояние прошлого…

Эдмон подтвердил:

— Я давно уже не слежу за судьбой этого человека. Я посчитал свою задачу осуществленной, шер метр, доставив по назначению то, что ему было предназначено, при таком свидетеле, который уж вряд ли стал бы с ним нянчиться после этого… При императоре Франции… А если он, император Франции, все-таки продолжает с ним нянчиться, значит, и он того же поля ягода, башмак той же пары.

Гость пожал плечами:

— Гюго, на которого мне никогда не надоест ссылаться, держится именно такого мнения. Он считает, что даже недолгое «соратничество» Наполеона Третьего с убийцей великого поэта Пушкина сделало его, императора Франции, таким же вовеки неизменимым преступником.

Граф Монте-Кристо помедлил и сказал:

— Сознаться, я охладел к Суэцкой стройке после того, как узнал, что Лессепс породнился с Наполеоном Третьим через свою кузину Евгению Монтихо. Когда она вышла замуж за новоявленного императора, Лессепс предпочел столкнуться именно с ним, со «свояком», предоставив тем самым как раз Франции права на то, что должно было быть международным достоянием. Мое ненужное руководство и финансирование Лессепс предпочел променять на громогласное покровительство французской империи. А покровительство превратилось в обладание. А единоличное господство Франции над Суэцким каналом в ущерб и обиду Великобритании, Германии, России, Италии, Австрии — может очень дорого обойтись и самой Франции и ее захватливому, любящему помпу и рекламу повелителю…

Не без горечи, он продолжал:

— Я долго любил и уважал Лессепса, но он не устоял перед соблазном взять в компаньоны ни много, ни мало как императора. А император, в свою очередь, соблазнился столь великолепным и ошеломляющим «приобретением!» То, что не удалось Наполеону Первому — обеспечить для себя прямой и короткий путь в Индию — по суше — вдруг как подарок сваливается на голову Наполеону Третьему из гениальных и услужливых рук Лессепса. Можно ли было устоять перед таким искушением?! Но и Наполеон Третий, как и его предшественник номер один, тоже посчитавшийся со своей тягой в Индию через Москву, может сильно пожалеть об этой сделке. Напади сейчас кто-нибудь на него, на Францию — быть и ему и Франции в тяжелом, смертоносном одиночестве.

Все трое вздохнули: и гость, и граф, и Гайде. Только юный и еще довольно беззаботный тезка гостя Александр Дантес, с покоряющей наивностью спросил:

— А почему всем этим императорам обязательно нужна Индия? Нам, например, совершенно достаточно нашего тихого маленького островка Монте-Кристо!