Анатолий Дьяконов - Андрюшка Сатана

– Эй, ты, рябая рожа, короче на поворотах.

– Ты кому это? Не мне ли?

– Конешно, не вчерашнему дню.

– Чаво лаешься?

– А ты ветками-то не больно орудуй, а то как раз глаза к дьяволу выколешь.

– Ничего. Не велика птица. Кривым походишь.

Тропка постепенно сошла на-нет. Продирались прямо сквозь густую целину, еще не обогретую солнцем. Его лучи скользили по верхушкам деревьев и терялись в мокрой паутине сучьев. Афонаська мурлыкал песню, Сатана молчал.

Вдруг деревья разредились, и только путаный кустарник охранял еще бандитское логово. Но вскоре и он, забежав в овраг, потерялся в его изрытых окраинах. За оврагом черными проталинами и лысинами нерастаявшего снега улыбалась поляна, на которой лихо гуляло апрельское солнце. Вверху – синь безоблачная, теплая, смотри – не насмотришься. Внизу на поляне земля изрыта. Три землянки, начатый сруб, палатка да десяток шалашей. Перед одной землянкой бородатый мужик в расстегнутом полушубке колол дрова. У потухающего костра трое, тоже в полушубках, спорили. Афонаська еще с оврага заорал:

– Братва-а! Здорово живете-е!

Один лохматый встал от костра и пошел навстречу, держа винтовку на плече дулом вниз. От него крепко пахло самогоном. Поровнявшись с Афонаськой, встал, сдвинул шапку на лоб, почесал в затылке и зевнул.

– А-аа-а... Кого привел? Языка што, ль?

– А кто е знат? – добродушно ответил Афонаська. – Может, язык, а может, другой хто. Сам напросился.

Мужик зевнул другой раз.

– А паролю спрашивал?

– Не-ет. Запамятовал.

– Дура!

После к Сатане:

– Хто будешь?

– Не твоей пьяной башки дело.

Мужик поднял голову.

– Эге! Зубастай! Чего надоть?

– Сказал, не твое дело. Веди к Свистунову.

Мужик опять зевнул.

– А и впрямь. Афонаська, сведи-ка его к командеру.

Афонаська повел Сатану к одной из землянок. Перед землянкой Свистунова Афонаська высморкался и отер ноги о грязный снег. Вошел туда и вскоре позвал Сатану.

В землянке было полутемно и душно. Горела керосиновая лампочка. Свистунов лежал на походной кровати и, должно быть, только что проснулся. Голос у него был сиплый.

– Откуда?

– Из Среднина.

– Зачем?

– Письмо от Романовских привез.

Свистунов быстро вскочил на постели.

– От Романовских? От обоих?

– Конешно.

– Давай сюда.

Сатана снял шапку и вынул из-под пропахшей потом подкладки конверт, на котором стояло: «Свобода и революция. Свистунову». Свистунов читал письмо, быстро бегая глазами, и все время повторял: так, так, так... так... так-так... Кончив, он вскинул на Сатану бегающие глаза:

– А где ты их видел?

– Так они же ночевали у меня. А под утро нас и застукали. Все Гурда, чтоб ему кашей подавиться. Одного Романовского не то порешили, не то поранили. Другого живьем взяли. Не успел даже нагану из штанов вытащить. А я, как завидел неладное, схватил письмо, махнул в окно и давай бог ноги. Версты три бегом бег. Насилу отдышался.

– Что ж тебе Романовские говорили?

– Мне-то мало што. А вот промежду себя разговаривали.

– А ты помнишь, о чем они между собой говорили?

– Ну, да, помню. В другой уезд собирались. Говорили, что здесь набор плохо идет. Большевики да Гурда здорово мешают... Да, окромя всего, и налет подкузьмил.

Свистунов перебил:

– Ты говоришь, что ты из Среднина?

– Из него из самого.

– А где ты во время налета был?

– Я? В Стрижевских лесах. Охотился. К вечеру пришел.

– Что же мужики говорят?

– Не больно довольны твоими робятами.

– Гурда жив?

– Жив, подлец. Хорохорится.

– Чем же недовольны мужики?

– Говорят, коли злы на Гурду, так и разделывались бы с ним. А то наши здря пострадали.

– Кто же пострадал?

– Да так. Убили кое-кого.

– Много?

– Нет. Человек пять, не больше. Да я не больно все знаю. Сказываю, к вечеру пришел, не успел ни с кем и переговорить путем. А ночью – облава.

– Чем занимаешься?

– Охотничаю.

– Земля есть?

– Какая земля? Курицу выгнать некуда.

– Фамилия как?

– Андрюшка Сатана.

Свистунов вскинул голову и поглядел в упор:

– Это ты самый Сатана и есть? Как же! Романовские писали и так говорили. Что же раньше ко мне не приходил?

– Недосуг было. Да думаю, надо же кому-нибудь на селе быть да письма доставлять.

– Верно. Большевиков любишь?

– Како люблю! Вот они мне где, – и Сатана показал на затылок.

Свистунов засмеялся.

– Ничего. Мы им немало крови попортили.

Свистунов, молча, разглядывал Сатану. Вдруг он усомнился.