Анатолий Дьяконов - Андрюшка Сатана

Справившись с этим, пошел к Афонаське, которого сначала хватил попавшей под руку дубиной, а потом, оглушив, зарезал, как и первых двух. По дороге обратно вытер нож о нестаявший снег, зажег спичку и посмотрел, нет ли на себе крови. Руки тоже вымыл снегом. Вернулся, когда светало. Нож спрятал в дупле старой сосны, решив почистить его днем. Подходя к землянке, встретил Ерофеева.

– Чего, Сатана, рано встал?

– До ветру ходил.

Но Ерофеев внимательно посмотрел ему вслед на его покрытые грязью и крупинками мерзлого снега сапоги.

Зарезанных бандитов нашли через день. А лес так и схоронил тайну апрельской ночи.

В Среднино пришел отряд, и Гурда каждый день совещался с его начальником, но уже не хвастался, как раньше, а нет-нет да и задумается среди разговора. Не тот Гурда стал, будто подменили его. О Сатане же не поминали: так себе, непутевый мужичонка, с бандитами водился, убежал – и ладно. По крайней мере, покойнее будет. А Гурда все советовался и советовался. На последнее свидание с Сатаной ходил вместе с начальником. А мужики думают:

«Зачем это Гурда частенько в лес уходить начал? Ой, замышляет парень что-то».

Но у Гурды одна мысль – изничтожить банду. Только после бандитского налета стала она еще тверже да крепче.

Последнее свиданье с Сатаной было не ночью, а к вечеру, когда над лесом уже начали спускаться сумерки.

– Значит, так. Мы пойдем, как ты сказал. Не здесь, а по заводской дороге, а потом по речонке. Часть от Среднина пошлем прямо. Только как бы не заплутать. Ты выйди нам на дорогу.

– Ладно, сделаем, – говорил Сатана.

Начальник расспрашивал о дороге. Сатана рассказал. Решили, что ночью отряд выйдет из Среднина, а на рассвете вступит в лес, чтоб захватить банду днем и не запутаться самим. Начальник удивлялся:

– Все-таки, как они близко прячутся. Неужели здесь такие густые леса?

– Эге! К Среднину самая гущина и выходит. Редкий мужик может похвастать, что забирался в ее. Бандиты не больно-то всех допущали, да и болото по пути тоже. А обходную дорогу мало кто знает. Знают, что есть. А где она – проклятая, – не найдешь. Больше через завод ездют. Ну, я-то знаю, проведу, – уверял Сатана.

Попрощались. Разошлись. И Сатана пошел. А следом за ним Ерофеев. Запомнил, что за день до того, как нашли зарезанных, Сатана рано утром пришел к землянке в грязных сапогах. Усомнился в Сатане, но никому не сказал, а стал сам следить за его каждым шагом.

Проследил и на этот раз, как Сатана на погорелом месте с Гурдой разговаривал.

Сатана идет впереди, а Ерофеев от дерева к дереву за ним. Не хочет из виду опускать. Зато и увидал все. Видел, как Сатана спустился в овраг за полянкой, огляделся, подошел к дереву, что-то вынул из дупла и после забрался по откосу на полянку. Сатана – к себе в землянку, а Ерофеев – к Свистунову. Не успел Сатана лечь на нары, как пришли за ним.

– Сатана! Свистунов зовет.

Вышел Сатана и смотрит: у костра стоит Свистунов, Ерофеев и с десяток бандитов. А Ерофеев сразу с вопросом:

– Куда ты сегодня днем ходил?

Почуялось неладное. Насторожился.

– А тебе зачем?

– Спрашивают тебя, куда ходил, – ну, и отвечай.

– Никуда не ходил.

– Ах, ты, сукин сын! Шпион! А кто за болотом с Гурдой разговаривал?

Сатана понял, что не отпереться, засунул руку за пазуху и нащупал нож. Ответил твердо:

– Я.

Ерофеев ударил его. Свистунов перебил:

– О чем говорили?

– Не скажу.

– У-у, шпион!

Ерофеев ударил его еще раз. Из носа Сатаны потекла кровь.

– Может, ты и часовых зарезал?

– Я.

Бандиты бросились к нему. Но Свистунов остановил их и отрубил просто:

– Повесить.

Тут Сатана выхватил нож и ударил им в лицо стоявшего ближе всех Ерофеева. Ерофеев закачался и упал. Сатану схватили и повели к первой попавшейся сосне. Принесли веревку, избили и повесили. А Свистунов отдал приказ немедленно собираться в поход.

Собрались к ночи. Пошли сначала прямой дорогой, но в лесу было слишком темно, забрели в болото и завязили там пулемет. Вытащили, вернулись обратно и пошли обходным путем к речонке. А в это время с другого конца к той же речонке пришел с разведчиками Гурда и залег, ожидая Сатану. Ждал всю ночь. Сатаны не было. Против воли заползла тревога: «Обманул, провел». И как-то на время почудилась усталость, нашла и дремота, Гурда начал засыпать, но разбудил шум.

Гурда – не лесной человек, однако понял, что лес не может так шуметь. Сосны стонут или плачут. А тут не стон и не плач, а шум, как будто пустили мельницу, и треск, как от горящей избы. Насторожился. Ночь посерела, уступая место утру, и в предрассветной серости послышались чьи-то голоса.