Аркадий Крупняков - Марш Акпарса

Ты рано празднуешь победу, мурза,— ответил Туга.— Ночь велика.

— Не ты ли, трухлый пень, мне помешаешь? Эй, джигиты! Всех стариков, и этих тоже, привязать к дубам. Пока Аказ с женой не будет здесь, пока зачинщики из леса не вернутся...

— Мы встретили тебя, как гостя, а ты стал всех кусать, как бешеная собака.

— Как ты смеешь!— Мурза подскочил к Туге, схватил его за горло.

— Смею. Я здесь хозяин.

— Запомни, ты, овечий хвост: где ступило копыто моего ко­ми, там я хозяин!

— Мой сын в лесу, и тебе не миновать его стрелы. Уйди!

Туга оторвал руки мурзы от горла и ударил обоими кулаками

и бритый подбородок. Кучак выхватил нож и ткнул его в пах Туги...

Э Р В И

Крадучись, выполз на поляну густой туман.

Сначала вечерний летний воздух был чист, но вдруг из леса поползла белесая пелена, и сразу на землю легла тяжелая сырость.

Жизнь в Нуженале затихла, люди притаились. Также украдкой, і пк и туман, окутала души людей холодная грусть. Как было весело днем на свадьбе, и какая печальная настает ночь.

Мурзе не спится. Сначала велел поставить шатер у реки. Потом перенести его на откос. И сюда не пришел сон. Кучак встал, перепоясался саблей, вышел из шатра.

Со стороны илема туман приносит запахи дыма, нет-нет да и излетит и тревожно осветит мглу снопик искр. Где-то недалеко ухает филин.

— Шайтан проклятый! Не дает уснуть,— ворчит про себя мурза.— Болото дышит сыростью, туман ползет из леса, овраг шит опасность... В двух шагах не видно ничего... Уж не боюсь ли и я? Кого мне тут бояться?.. И эта птица... Как будто назло.— Кучак подошел к краю оврага, глянул вниз. Над туманом ощетинились вершины елей и пихт. Они враждебны и похожи на острые наконечники копий. Туман распахнулся, и около мурзы очутился Хайрулла.

— Как думаешь, старик, ночь пройдет спокойно?— спрашивает мурза.

Хайрулла долго молчит, потом отвечает тихо:

— Кто знает? Пока Аказ на воле — жди беды. Окрестный лес затаил злобу. Давай свернем шатер, уйдем. Послушай ста­рого слугу...

— Уж не трусишь ли ты?— мрачно спрашивает мурза.

— С тобой ходил я много лет,— Хайрулла чуть повысил го­лос,— и редко ошибался. Прости меня, могучий, но ты сегодня был с разумом не в дружбе. Во власти злобы ты был целый день...

— Иди, проверь посты.— Мурза не любил, когда старик уп­рекал его.— Узнай, не появился ли Аказ. Иди.

Мурза задумался. Как объяснить убийство лужавуя хану? Не заметил, как снова появился Хайрулла. За ним стоял Мырзанай, а чуть подальше маячила фигура Пакмана.

— Зачем вы здесь?

— Я давний друг твой...— Мырзанай сорвал с головы шапку,— но если друг в опасности...

— Ты думаешь, мне беда грозит?

— Народ, мурза, озлоблен. Он — как сухой хворост. Одна искра...

— Ты пугать меня вздумал? Дело говори. Аказа ищут?

— Зачем его искать! Узнает, что отец при смерти, прибежит сам сюда.

— Не прибежит,— подал голос Пакман, выглянув из-за спины отца,— он от Эрви никуда не отойдет.

— Найдем сами,— Мырзанай оттолкнул сына.

— Я знаю: он будет драться. К нему из двух илемов парни ушли, человек двести наберется.

— Я всех передушу!— Кучак схватился за саблю, вырвал на­половину, снова бросил в ножны.

— Меня, мурза, послушай,—Хайрулла встал рядом с Мырза- наем.— И так немало крови пролилось. Зачем тебе Аказ?

— Сказал я—он умрет!

— Всему своя пора. Тут Мырзанай предлагает другое.

— Ну, говори...

— Туга вот-вот скончается. Я стану лужавуем и сам придушу Аказа, а голову его пошлю тебе в Казань. Ты только повели меня поставить...

— Ты знаешь, Мырзанай, я не сажаю лужавуев. Их избирают старики. Об этом договор давно есть. А старики тебя не выберут, тебе они не верят. Слышал я: прозвище тебе смешное дали...

— Татарской кобылы хвост!—напомнил Пакман.

— Молчи, окмак [7], когда тебя не просят. Ты прав, Мурза, меня они не чтут, но если к ним ты милостливым будешь... Сей­час старейшины привязаны к дубам. Ты отпустил бы их...

— Они подумают, что я их испугался!

— Ты гнев им покажи. А я приду просить за них. И ты их пощади.

— В твоих словах есть зерно разума. Эй, Хайрулла!

— Я здесь, могучий.

— Веди сюда старейшин. А вы пока уйдите. Не нужно, чтобы нас видели вместе.

Мырзанай поклонился и, пятясь, отошел в туман.

-- Так, пожалуй, будет лучше, — произнес мурза, когда остался один.—Этот косоглазый лизоблюд поможет мне расхле­бать кашу, которую я заварил сегодня. Когда он станет лужавуем, всех в бараний рог согнет. Его руками я придушу Аказа. Быть может, и смерть Туги он примет на себя. Посмотрим.