Генри Хаггард: Жемчужина востока

Потом он обернул свое послание во вторую наружную обертку, чтобы никто не мог прочесть на нем адреса, и после того некоторое время оставался совершенно неподвижен, только губы его как будто шептали молитвы.

Но вот, взглянув в окно, он увидел, что солнце садилось, и встав, завернулся в широкий темный плащ, подобный тем, какие носили римские воины, и вышел из дома.

Не один Халев узнал о крушении и гибели судна «Луна» близ Региума, слух об этом дошел и до епископа Кирилла. Убедившись в справедливости этого слуха из уст самого капитана галеры «Imperatrix», Кирилл направился прямо от него в военную тюрьму близ храма Марса. Когда он явился туда, привратник не хотел было пропустить его, так как Марк не желал никого видеть и приказал никого не допускать к себе. Но Кирилл, невзирая на запрещение, толкнул дверь и вошел в комнату заключенного. Марк стоял посредине ее с коротким римским мечом в руке, при виде вошедшего Кирилла он досадливым движением бросил меч на стол, куда тот упал подле письма, адресованного на имя Мириам в Тир.

— Мир тебе! — произнес обычным ласковым голосом епископ, глядя на Марка испытующим взглядом.

— Благодарю, друг! — с загадочной улыбкой ответил Марк. — Я нуждаюсь в мире и жажду примирения!

— Скажи мне, сын мой, что ты хотел сейчас сделать, когда я вошел и помешал тебе?

— Я собирался покончить с собой! Добрые люди принесли мне этот меч вместе с плащом, спасибо им, что они позаботились о моей чести!..

Кирилл молча взял меч со стола и швырнул его в дальний угол комнаты.

— Благодарение Господу за то, что Он привел меня сюда вовремя, чтобы удержать тебя от страшного греха. Разве ты вправе лишить себя жизни потому только, что Господь пожелал отнять ее жизнь?

— Ее жизнь? Что значат эти страшные слова? Чью жизнь?

— Жизнь Мириам! Я пришел сказать тебе, сын мой, что она утонула в море со всеми своими спутниками, так как галера «Луна», застигнутая бурей, пошла ко дну.

С минуту Марк стоял раскачиваясь из стороны в сторону, точно пьяный. Затем схватился за голову и, упав лицом на стол, глухо застонал.

— Уйди, друг, оставь меня одного! Если ее не стало, то на что мне эта жизнь? Я потерял свою честь и заклеймен позорным названием труса. Тит скрепил это своим решением и посылает меня в изгнание.

— Полно, сын мой, как может пострадать твоя честь от декрета, основанного на ложных показаниях и вынужденного политическими соображениями? Неужели ты утратил свою честь потому, что другие бесчестно поступили с тобой? Зачем же хочешь ты бежать с поля битвы и доказать, что ты действительно трус?

— Могу ли я жить с таким позором! Друзья поняли это, прислав мне этот меч!

— Нет, сам сатана прислал его тебе, чтобы под влиянием своего ложного самолюбия ты совершил греховный и малодушный поступок. Подумай, какими словами встретит тебя Мириам в загробной жизни, если ты явишься к ней с руками, обагренными твоею собственною кровью! Нет, благородный Марк, вспомни Христа, который принял позор и понес крест свой. Поступи и ты также и, верь мне, ты найдешь себе утешение в сознании своей чистоты и правоты. Неужели я тщетно убеждал тебя все время в высоких истинах учения Христа? Неужели дух твой не восприял их, не постиг их всем сердцем, как я было надеялся!..

Кирилл еще долго увещевал и наставлял Марка, и тот слушал его с благоговейным вниманием, наконец, произнес:

— Я все это знал раньше, все эти высокие истины давно восприял душой, полюбил и поверил, но не хотел принять

Святого Крещения из опасения, что она подумает, и я сам порою стану сомневаться, что сделался христианином не столько по убеждению, сколько из желания обладать ею. Теперь же дело другое, и я готов сейчас же креститься и стать членом христианской церкви!

— Господь взыскал и вразумил тебя, хвала Ему за это! — радостно сказал Кирилл и тут же, взяв воды, совершил обряд Святого Крещения.

— Теперь что же мне делать? — спросил Марк. — Некогда мной повелевал цезарь, теперь ты говоришь голосом цезаря, и я готов повиноваться тебе!

— Не мне, а голосу Божию! Я же просто брат, советник и наставник твой потому только, что старше и опытнее тебя.

Слушай же, что я имею тебе сказать. Меня призывает Александрийская церковь по делам веры в Египет, куда я отправлюсь на этих днях. Не хочешь ли и ты, так как тебе все равно оставаться в Риме нельзя, отправиться вместе со мною? Там я найду для тебя дело.

— Благодарю тебя, высокочтимый Кирилл! Видишь, солнце уже заходит. Теперь я свободен! Не откажи пойти со мною в мой дом, где меня ожидает немало серьезных дел, в которых мне необходим будет твой совет!