Генри Хаггард - Суд фараонов

Убедившись, что уснуть ему не удастся, Смит решил согреться с помощью работы. Схватив заступ, он принялся копать у самых дверей гробницы. Шакалы от удивления завыли. К таким зрелищам они не привыкли. Сама луна, старая как мир, могла бы подтвердить, что, по крайней мере, уже больше тысячи лет еще ни один человек не осмелился вторгнуться в гробницу, тем более в такой необычный час.

Прошло минут двадцать. Смит усердно копал. Неожиданно заступ его со звоном ударился о что-то зарытое в песке: в безмолвии ночи звук раздался особенно громко.

«Должно быть, камень. Надо выкопать — пригодится против шакалов», — подумал Смит, осторожно стряхивая с заступа песок. Камень оказался небольшим — таким не испугаешь зверя. Однако Смит все-таки поднял его и потер в руках, чтоб очистить от приставшей пыли. И, приглядевшись, увидел, что это не камень, а бронза.

— Осирис, — решил Смит, — это его изображение, зарытое у входа в гробницу, для охраны ее от злых сил. Нет, наверное, это Исида. И то нет — это головка статуэтки, и, кажется, хорошая резьба, по крайней мере, при лунном свете так кажется. По-видимому, даже позолоченная бронза.

Он пошел за фонарем и навел его на найденный предмет. И вдруг вскрикнул от радостного изумления:

— Да ведь это та самая головка, что на маске! Ну да — та самая. Моя царица! Ей-Богу, она!

Он не мог ошибиться. Те же губы, немного даже полноватые; те же ноздри, тонкие, трепетные, красиво изогнутые, но слишком раздутые; те же брови дугой и мечтательные, широко расставленные глаза. А главное, та же пленительная и загадочная улыбка. Работа дивная — прямо шедевр. На этом шедевре был настоящий царский головной убор, концы которого свешивались на грудь. Статуэтка, благодаря позолоте, ничуть не заржавела и отлично сохранилась, но от нее осталась только голова, отбитая, по-видимому, одним ударом, так как линия была очень чистая.

Смит сразу сообразил, что статуэтка была украдена вором, принявшим ее за золотую, но по выходе из гробницы вора взяло сомнение и он разбил ее о камень. Остальное не трудно было угадать. Убедившись, что это не золото, а золоченая бронза, вор не стал уносить ее, а разбил и бросил, по крайней мере, так объяснил себе это Смит. И объяснение это не совсем правильно, как будет видно из дальнейшего.

Первое, что решил сделать Смит, это разыскать туловище статуэтки. Он долго копал и шарил в песке, но безуспешно: остальных кусков он не нашел. И подумал, что вор, быть может, в сердцах, оставил туловище у себя, а голову бросил здесь. Смит еще раз внимательно осмотрел головку и на этот раз заметил, что на ней была дощечка с тонко вырезанной надписью.

К этому времени Смит уже наловчился разбирать иероглифы и без труда прочел: «Ma-Ми. Великая государыня. Возлюбленная». В этом месте дощечка была переломлена.

«Ma-Ми. Никогда не слыхал о такой царице. Должно быть, история не знает ее. Интересно, чья же она была возлюбленная. Амена, или Гора, или Исиды — наверное, какого-нибудь божества».

Он, не отрываясь, смотрел на дивное изображение, как некогда смотрел на гипсовую головку в музее, и головка, воскресшая из пыли веков, улыбалась ему со стены. Только та головка была слепком, а эта — портретом красавицы, лежавшим на груди умершей, похороненной в этой самой гробнице.

Смит принял неожиданное решение. Он сейчас же исследует эту гробницу. Было бы святотатством пустить сюда прежде себя кого-нибудь другого. Он сначала сам посмотрит, что скрывается там, внутри.

Почему бы и не войти? Лампа у него хорошая, масла в ней достаточно — хватит на несколько часов. Если внутри и был скверный воздух, он успел выйти через расчищенное отверстие. Его как будто неотступно что-то звало войти и посмотреть. Он сунул бронзовую головку в карман жилета, так что она находилась как раз под сердцем, направил свет лампы сквозь отверстие, заглянул внутрь. По-видимому, влезть будет не трудно — песок лежал вровень с входным отверстием. Без труда он влез и пополз дальше, но ход был так узок, что он едва мог протиснуться между его дном и верхним покрытием. Дальше он был почти полностью заполнен грязью.

Магомет был прав в том, что могилу, высеченную в этой части скалы, непременно зальет водой. Ее и залило, очевидно, после какой-нибудь сильной грозы, и Смит уже начал бояться, что вода, смешавшись с песком, образовала непроходимую преграду. По-видимому, строители на это и рассчитывали — оттого-то они и оставили вход без всяких украшений — и даже нарочно вырыли дыру под дверью, чтобы дать возможность грязи проникнуть внутрь. Однако же ошиблись в расчете. Естественный уровень грязи не дошел до покрытия могилы, и хотя с трудом, но все-таки можно было пролезть в нее.