Густав Эмар - Карденио

Внушения эти возымели действие. Смерть трех несчастных была решена вопреки воле самого вождя, который принужден был отдать приказания для приготовления к казни.

Миссионер все слышал. Он тихонько разбудил донью Хуану и Флору. Сон значительно подкрепил их и возвратил им спокойствие.

– Сестры мои! – . кротко проговорил аббат. – Наш последний час настал. Через несколько мгновений мы вознесемся к Создателю. Помолимся же вместе за палачей, которые готовят для нас самые ужасные мучения!

Обе несчастные быстро поднялись с земли; они были бледны, но спокойны. Близость смерти наполнила их души той глубокой верой и отречением от всего земного, которые дают силу геройски переносить всевозможные мучения и которые по большей части свойственны только женщинам. Слабая и боязливая в будничной жизни, женщина нередко в решительные минуты делается героиней.

Между тем приготовления к казни были окончены: три столба врыты в землю и вокруг них разложены громадные кучи хвороста.

Черная Птица, мрачный и молчаливый, не принимал ни в чем участия; он чувствовал себя обесчещенным: его воля не была исполнена. Но он не имел сил противиться. Оба колдуна, одетые в ритуальные костюмы, расписанные какими-то странными рисунками, приблизились к приговоренным, которые, стоя на коленях, горячо молились.

– Пусть бледнолицые женщины следуют за мной, – проговорил один из колдунов. – Час их смерти настал!

– Несчастный! – воскликнул миссионер, вскочив и решительно заслонив собой женщин. – Неужели ты осмелишься дотронуться этими преступными руками до несчастных невинных жертв?!

– Человек молитвы болтлив, как старая баба. Пусть он побережет свой язык для предсмертной песни, а если белые женщины не хотят идти сами, мы их снесем к месту казни!

При этих словах индейца донья Хуана, с презрением взглянув на него, обратилась к аббату:

– Благословите нас, отче!

Миссионер возложил руки на обе склоненные перед ним головы и, подняв к небу полные слез глаза, проговорил глухим голосом:

– Да снизойдет на вас Божья благодать, сестры мои! После этого обе осужденные обратились к жрецам.

– Мы готовы! – сказали они твердо.

Опираясь на руку аббата, несчастные направились к месту казни; с возведенными к небу глазами и молитвенно сложенными руками, они в искреннем порыве устремились к Богу и, казалось, отрешились от земного. Всех троих привязали к столбам.

– Мужайтесь, сестры мои! Вознесите ваши мысли к Творцу небесному, – сказал миссионер. – Что значит этот миг мучений в сравнении с целой вечностью блаженства, которая ждет нас?!

– Мы готовы на все, сеньор падре! – отвечали обе женщины, охваченные священным экстазом.

Дикари толпились вокруг столбов. Казалось, с каким-то тайным ужасом наблюдали они приготовления к казни. Колдуны между тем закончили привязывать осужденных к столбам.

– Ну, собака, – насмешливо проговорил один из них, обращаясь к аббату, – зови теперь твоего Бога, чтобы он освободил тебя.

– Несчастный безумец! – ответствовал ему миссионер. – Может быть, ты сам в эту минуту ближе к смерти, чем я.

– Посмотрим! – с презрением молвил индеец, хватая горящую головню, чтобы зажечь костер.

И в это самое мгновение раздались выстрелы. Оба колдуна покатились по земле с пулями в черепах. Крик ужаса невольно вырвался у столпившихся вокруг столбов индейцев. И прежде чем они успели опомниться, в круг ворвался всадник. В мгновение она соскочив с лошади, он бросился к приговоренным, разрубил веревки, которыми они были привязаны, и заслонил их собой. Этот всадник был Карденио.

Неожиданное появление Карденио посеяло волнение между краснокожими. Но когда дикари опомнились и разглядели, что весь этот переполох произведен всего-навсего юношей, почти ребенком, волнение сменилось яростью. Она еще более усилилась при виде трупов обоих колдунов, лежавших на земле с искаженными в агонии лицами.

С диким криком бешенства уже готовы были они ринуться всей толпой на отважного юношу, смотревшего на них с презрительной улыбкой и готового каждую минуту выстрелить, но какая-то непреодолимая сила удержала их. Под горящим взглядом Карденио и дулом ружья, нацеленного на них в упор, дикари испытывали какой-то безотчетный трепет.

– Хочу предложить вам некоторые условия! – громким, твердым голосом проговорил юноша.