Георг Борн: Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

– Марсель! Сын мой!

Марсель бросился к двери и начал, пытаясь высадить, бить в нее своим сильным плечом. Дверь поддалась, засов был сорван, и несчастная женщина с криком радости кинулась в объятия любимого сына.

– Матушка! Меньше всего ожидал я найти тебя здесь, в этом дворце! – воскликнул Марсель. – Как ты попала сюда?

Вместо ответа госпожа де Каванак закрыла лицо руками.

– Правда ли, что герцог Анатоль Бофор силой заставил тебя переселиться сюда? – продолжал расспрашивать Марсель.

– Он сказал мне, что ты умер. Он заманил меня сюда своими лживыми обещаниями, как в ловушку, – с отчаянием проговорила Серафи де Каванак.

– И ты поверила ему? – с укоризной в голосе спросил Марсель.

– Этот изверг силой запер меня. Он держит меня здесь, как в тюрьме. Он приставил ко мне шпионов…

– Неужели его не тронули твои мольбы?

– О нет! Он остался совершенно равнодушен к моему горю. Он мне больше не брат. Я боюсь его. Я дрожу перед ним, как перед злейшим своим врагом.

– Итак, Виктор, все мои предчувствия полностью оправдались, – сказал Марсель мушкетеру. – Герцог Бофор не только жаждет моей смерти, но и решил держать в заточении мою мать, с которой связан кровными узами.

– О, Марсель, сынок! Я бесконечно счастлива, что ты жив, что я увидела тебя! Теперь я и умереть могу спокойно.

– Меня мучит еще один вопрос, моя дорогая мама. Где теперь Адриенна, дочь нашего доброго старого Вильмона?

– Адриенна тоже здесь, в этом дворце. Только она и помогла мне и выжить, и дождаться тебя. Она ободряла меня, поддерживала во мне надежду на свидание с тобой.

– Выходит, само Небо ниспослало ее тебе в утешение, сделало ее твоим ангелом–хранителем.

– О, Марсель, как это ужасно – быть пленницей родного брата!

– Пусть же будет проклят и этот пышный дворец, и его надменный владелец! – воскликнул Марсель. – Пусть будет проклят тот, кто разорвал все родственные связи и втоптал их в грязь! Теперь окончательно попрано все, что связывало нас с ним. Мое сердце полно лишь ненависти и жажды мести. Нет у меня к нему иных чувств.

В это время в коридоре послышались торопливые шаги и возбужденные голоса. Судя по всему, это были слуги, узнавшие, что во дворец проникли непрошеные гости, один из которых все тот же мушкетер. Из их выкриков можно было понять лишь одно: они всячески уговаривали друг друга не трусить и ни за что не отдавать госпожу де Каванак, ибо ее бегство стоило бы каждому из них головы.

И прежде чем Серафи де Каванак успела встать между сыном и вооруженными слугами брата, они набросились на приятелей. Завязалась отчаянная драка.

Одному из слуг удалось так сильно ударить Марселя по голове кочергой, что тот пошатнулся и упал навзничь. Несчастная мать бросилась к нему, чтобы закрыть сына своим телом. Но слуги схватили ее и потащили в соседнюю комнату.

Возле неподвижно лежавшего Марселя остался лишь мушкетер. Самый беглый осмотр убедил его в том, что рана, нанесенная его другу, была довольно опасной. Надо было как можно скорей унести его из дворца. Осторожно подняв раненого, Виктор понес его к выходу из дворца. Его никто не преследовал.

Серафи де Каванак в обмороке лежала на полу в соседней комнате, окруженная стерегущими ее слугами.

В громадных залах парижской ратуши был назначен необычный – всесословный – маскарад. Даже его величество король обещал осчастливить этот грандиозный праздник своим посещением.

Пестрая толпа масок наводнила залы ратуши, утопавшие в море огней. Стены этих залов были украшены громадными картинами и зеркалами. Богато расшитые городские и королевские знамена свисали с хоров, где расположился многочисленный оркестр. Маскарад открылся под чудесные звуки музыки, лившейся точно с небес.

Драгоценные камни, переливаясь всеми цветами радуги, украшали шляпы, головы, шеи, руки и роскошные туалеты дам, соперничали своим блеском с многочисленными люстрами и канделябрами.

Люди в масках, прогуливавшиеся по залам, представляли собой пеструю, живописную картину. Тут цыган лавировал в толпе, стараясь пробраться к прелестной баядерке. Там рыцарь, закованный в средневековые латы, настойчиво преследовал смуглую турчанку. Дальше два маленьких эльфа, казалось, узнали пирата, поражавшего своим воинственным видом. А здесь, в сторонке, развеселый шут, в своем вульгарно пестром костюме, любовно заглядывал в глаза монашенке, уводя ее подальше от шумной, галдящей толпы. Следом за ними шествовал Фауст со своим непременным спутником Мефистофелем. Оба нашептывали страстные признания очаровательной испанке.