Константин Гурьев - Архив Шамбала

Леся явно не понимала, что так заинтересовало Корсакова.

— Да, вот какое-то письмо еще пришло пару дней назад, не успела пока отправить, — вдруг вспомнила она.

— Что-то ты не торопишься, — улыбнулся Маслов. — Ну, а черновики, материалы, в общем, то, что немец прислал, у тебя сохранилось?

— Нет. Он сразу предупредил, что это только для меня. Чтобы я прочитала и уничтожила.

— И ты уничтожила?

И тут Леся замялась.

— Ерунда какая-то с ними приключилась. Я их не могу найти.

— Это как?

— Ну, вот так, не могу и все. Вроде их никогда и не было.

— Они у тебя на компе были? — вмешался Маслов и после кивка Леси уточнил:

— А какие-нибудь чудачества у твоего компьютера появились с той поры?

— Нет. Хотя в нашей локальной сети какой-то вирус нашли. Потом долго все восстанавливали и перенастраивали.

— Давно?

— Месяца два назад.

Маслов хотел еще о чем-то спросить, но Корсаков видел, что толку от Леси больше не будет. Оставалось узнать последнее.

— Насколько я помню, в статье не только упоминается Росохватский и его опыты, но и что-то говорится о восточных свитках, не так ли?

— Ну, да. Но в статье имелось всего несколько фраз, остальное я уж сама добавила.

— Где брала материалы?

Леся посмотрела с удивлением:

— Я же говорила, что мы все это разбирали, изучали. Я многое помню.

— Кстати, — вдруг сообразил Корсаков. — Ты ведь так и не назвала имени своего старичка.

— Правда? Звали его Зацепин. Савва Никифорович Зацепин.

На прощанье Маслов все-таки спросил, глядя в глаза Лесе:

— Ну, а по честности: ты бабки от немца получала?

— От немца — нет. Саша мне дал тысячу евро.

— И все?

— Ага.

Маслов скептически хмыкнул:

— Прогадала ты, подруга.

Маслов свернул с шоссе и припарковался возле вычурного здания из красного кирпича.

— Пошли, прогуляемся, — предложил он. — Ты, вообще, в Петергофе бывал?

— Конечно, — почти обиделся Корсаков.

— А я тут жил, — похвастался Маслов. — До двенадцати лет, а потом мы переехали в Питер, в Купчино. Петродворец в ту пору тоже считался Питером, но все-таки не то… Пошли в нижний парк.

Парк поражал малолюдностью: не сезон, не выходной. Только небольшие кучки туристов бодро топали за экскурсоводом, прислушиваясь к его голосу и послушно поводя головами по сторонам.

Маслов шагал уверенно, и видно было, что эти аллеи давно и хорошо знакомы ему.

— Ты помнишь «Агонию» Элема Климова? — спросил он, внезапно повернувшись к Игорю.

— Это фильм про заговор против Распутина?

— Ну, да. Там есть эпизод, который снимали тут, возле Монплезира, помнишь?

— Нет, — признался Корсаков.

— Вокруг зима, на льду Финского залива девицы на коньках катаются. Государь цветы на берегу малюет, а рядом председатель Думы Родзянко уговаривает его прогнать Распутина, который-де его, императора Николая, компрометирует.

Они шли вдоль залива, и Корсаков удивлялся кружеву льда у кромки берега. Присыпанный снегом, волнистый край повторял очертания волн, которые принесли его сюда, к бывшему императорскому дворцу.

— Вообще, странные отношения в России связывают власть и человека, — продолжил Маслов уже на выходе из нижнего парка. — Вроде мы эту власть сами создаем и должны бы укреплять ее мощь, ожидая от нее защиты, но все время ею же и недовольны. А она, эта власть, будто бы избранная и нам служащая, делает все, чтобы нас же и ослабить. Для чего? Чтобы проще было управлять? Чтобы мы не трепыхались и не мешали ей жить по своим законам?

— Ты чего разошелся? — улыбнулся Корсаков. — Власть, как и жена, иногда вызывают раздражение. Это неизбежно. Что касается «проще управлять», то как ты можешь себе представить коллективное управление, например рейсовым автобусом?

— Да при чем тут автобус? — удивился Маслов. — Впрочем, у рейсового автобуса есть маршрут, по которому водитель обязан следовать. А мы часто и не знаем, чего ждать от власти!

Голос Маслова звучал тревожно, нервно, потом смолк. До машины шли в молчании.

Сев в автомобиль, Глеб повернулся к Игорю и наконец улыбнулся:

— Моя страна все-таки!

Едва отъехали, Маслов проговорил, глядя на дорогу:

— При этой девице я не стал говорить, но я ее Зацепина хорошо знал.

— Да ты что? — резко повернулся к нему Игорь.

— Не суетись, расскажу.

Маслов закурил.

— Когда ты говорил о публикации, то фамилий не называл. Поэтому я ни о чем подобном и подумать не мог. Ну, а когда начался разговор, я уже не стал прерывать. Мало ли что!