Джеймс Купер - Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник)

– Вот что значит рыться в чужом сундуке! Если бы мы были начеку, то не дождались бы такого сюрприза. На примере этого мальца мы видим, что может произойти, когда за дело возьмутся старые воины. Однако перед нами теперь открытый путь для переговоров, и я хочу послушать, что скажет Хетти.

Оправившись от изумления и страха, Джудит с искренней радостью приветствовала сестру. Прижимая Хетти к груди, она целовала ее, как в те дни, когда обе были еще детьми. Хетти была спокойна, так как в том, что случилось, для нее не было ничего неожиданного. По приглашению сестры она села на табурет и стала рассказывать о своих приключениях. Едва успела она начать свою повесть, как Зверобой вернулся и тоже стал внимательно слушать ее. Молодой ирокез стоял у дверей, относясь ко всему происходящему с совершеннейшим равнодушием.

В рассказе девушки, до того момента, когда мы покинули лагерь после ее беседы с вождями, для нас нет ничего нового. Продолжение этой истории надо передать ее собственными словами.

– Когда я читала индейским старшинам текст из Библии, – говорила Хетти, – ты бы никогда не подумала, Джудит, что их мысли начнут постепенно изменяться.

– Не видала ли ты чего-либо подобного у мингов, бедная Хетти?

– Да, Джудит, я нашла среди них такие вещи, о которых и не думала. Окончив разговор с батюшкой и Непоседой Гарри, мы, то есть я и Уа-та-Уа, отправились завтракать. Как только мы позавтракали, к нам подошли старейшины, и тогда-то оказалось, что брошенные семена уже принесли свои плоды. Вожди сказали, что всё, прочитанное мною, сущая правда. Затем они советовали мне немедленно воротиться к вам, выпросить для них лодки, чтоб им можно было переехать сюда вместе с пленниками. Тогда старейшины, и вместе с ними все ирокезы, сядут перед «замком» на платформе, и я буду для них читать Библию, объясняя трудные места. Ирокезские женщины также приедут вместе с ними, потому что они, как и их мужья, имеют пламенное желание внимать песням Маниту бледнолицых. Вот как, Джудит! Согласись, что тебе с твоим умом и не грезились такие чудеса.

– Да, сестрица, твои чудеса были бы действительно чудесами, если бы все это не объяснялось характером вероломных и хитрых индейцев, которые просто обманывают тебя и вместе с тобой хотят обмануть нас всех. Что вы об этом думаете, Зверобой?

– Прежде всего позвольте мне немного побеседовать с Хетти. После завтрака вы сделали плот, Хетти, и, оставив лагерь, должны были дойти пешком до противоположного берега?

– О нет, Зверобой. Плот был уже совсем готов и колыхался на воде. Неужели, Джудит, он вдруг появился бы каким-нибудь чудом?

– Именно так, чудом индейского изобретения, – отвечал охотник. – Ирокезы большие мастера на чудеса этого рода. Стало быть, плот уже совсем был сделан и только дожидался на воде своего груза?

– Да, Зверобой, вы угадали: плот стоял недалеко от лагеря. Индейцы меня посадили и веревкой притянули к месту напротив «замка». Потом они сказали этому молодому человеку, чтобы он взял весла и ехал вместе со мной.

– И весь лес наполнен теперь бродягами, которые дожидаются результатов этого «чуда». Мы теперь отлично понимаем все это. Так вот, Джудит, прежде всего мне надо отделаться от этого молодого мошенника, а потом увидим, что делать дальше. Оставьте меня с ним наедине и принесите слонов, которыми восхищается Чингачгук. Надо смотреть во все глаза, иначе этот молодой канадец ухитрится занять одну из наших лодок, не спросив нашего позволения.

Джудит немедленно принесла слонов и потом вместе с Хетти удалилась в свою комнату. Бампо был достаточно знаком со многими индейскими наречиями и бегло мог объясняться на ирокезском языке. Он пригласил молодого человека сесть на сундук и вдруг поставил перед его глазами две фигурки. До этой минуты холодный ирокез не обнаруживал ни малейшего волнения. Почти все предметы здесь были для него совершенно новы и чрезвычайно интересны, но он умел сохранять хладнокровие с глубокомыслием философа, для которого нет на свете ничего удивительного. Правда, его черные глаза переходили от одного предмета к другому и вникали в постройку и расположение вещей, но никто на свете не заметил бы этих наблюдений, кроме Зверобоя, в совершенстве знакомого со всеми уловками хитрых индейцев. Но, как только глаза молодого ирокеза встретились с дивными фигурами незнакомых животных, изумление овладело им до такой степени, что он совершенно растерялся и забыл принятую на себя роль равнодушного философа. Он запрыгал, как ребенок, закричал в порыве радостного восторга, и глаза его, точно очарованные, не могли оторваться от удивительных фигур. Затем, уступая непреодолимому влечению, он осмелился взять в руки удивительную фигуру, гладил ее, перевертывал на все стороны и, очевидно, старался удержать в своей памяти все подробности этого невиданного зверя. Зная очень хорошо, что молодой ирокез обо всем расскажет своим вождям, Зверобой сначала дал ему полную волю. Потом, когда любопытство его было, по-видимому, удовлетворено, он положил руку на его колено и таким образом обратил внимание на себя.