Оуэн Чейз - Китобоец «Эссекс». В сердце моря (сборник)

Этот старый, удалившийся от дел морской бродяга уже несколько лет жил в Нукухиве, знал местный язык, и по этой причине французы часто пользовались услугами его как переводчика. Был он, надо сказать, неисправимый старый сплетник, плавал на своем челноке по заливу от одного судна к другому и щедро потчевал экипажи лакомыми подробностями придворной жизни вроде скандальной интрижки его величества с одной хаппарской танцовщицей, а также вообще передавал всякие небылицы о Маркизских островах. Помню в особенности, как он рассказывал нам на «Долли» о двух чудесах природы, якобы имевшихся на острове, что, как и следовало ожидать, оказалось чистейшим вздором. Он говорил, будто бы в горах живет один урод – отшельник, пользующийся громкой славой за свое благочестие и силу колдовских чар, а живет он вдали от людей потому, что у него на висках растут два толстых рога. Святость его признается всеми жителями острова, однако люди смертельно его боятся, так как, по слухам, он еженощно выходит из своей берлоги и под покровом темноты ловит и уносит к себе запоздалых путников. Какая-то любопытная Варвара, будучи в горах, якобы даже заглянула одним глазком в его логово и обнаружила, что там полным-полно человеческих костей. Словом, это было совершенно неслыханное чудовище.

Другой столь же удивительной достопримечательностью был, по словам Джимми, младший сын одного вождя, уже принявший, несмотря на свой десятилетний возраст, священнический сан. Соплеменники усматривали неоспоримый признак его духовного предназначения в том, что на голове у него имелся гребень наподобие петушиного. Мало того, этот чудо-ребенок, как ни странно, очень гордился таким украшением и, будучи еще наделен настоящим петушиным голосом, хвастливо кукарекал о нем на всю округу.

Но вернемся к Тоби. Узнав издалека старого бродягу, он, по-прежнему сопровождаемый толпой островитян, подбежал к нему и остановился, а его свита окружила их тесным кольцом. Джимми выразил радость, что видит его, а затем сообщил, что знает о нашем побеге с «Долли» и о нашем пребывании в долине Тайпи. Мованна даже уговаривал его отправиться к тайпийцам и, погостив у тамошних друзей, привести нас в Нукухиву, ибо его величеству очень хотелось получить свою долю назначенного за нашу поимку вознаграждения. Но, как заверил Джимми моего друга, разумеется, он с негодованием отверг это деловое предложение своего венценосного патрона.

Тоби был удивлен: мы с ним никак не предполагали, что кто-то из белых может быть на короткой ноге с жителями долины Тайпи. Но Джимми объяснил ему, что он сюда наведывается, хотя и редко, иногда морем, однако почти никогда не углубляется внутрь долины. Одна из тайпийских духовных особ состоит в каком-то родстве со старым татуированным жрецом Нукухивы, и через эту особу он, Джимми, пользуется защитой табу. Его нередко подряжают заходящие в Нукухиву корабли выменивать для них плоды у жителей Тайпи. Собственно, заключил объяснение Джимми, он и сейчас, перевалив через горы Хаппар, явился сюда именно с такой целью. К полудню следующего дня на берегу будут сложены готовые к погрузке груды плодов, за которыми он снова придет сюда на лодках.

Тут Джимми задал моему другу вопрос: хочет ли он покинуть остров. Если да, то в заливе Нукухива как раз стоит сейчас судно, испытывающее недостаток в матросах, там будут ему рады, и можно отправиться на борт прямо сегодня.

– Нет, – ответил Тоби. – Я не могу уйти без моего товарища. Он остался там, в глубине долины, потому что туземцы не пустили его на берег. Поспешим к нему и захватим его с собой.

– Но ведь он не дойдет с нами через горы, – возразил Джимми, – даже если мы приведем его сюда, на побережье. Пусть лучше он подождет до завтра, я доставлю его в Нукухиву на лодке.

– Нет, нет, это невозможно, – сказал Тоби. – Надо сейчас же отправиться за ним и привести его хотя бы на берег.

И Тоби, не откладывая, повернул обратно в глубь долины. Но не успел он сделать и шагу, как с десяток рук легли ему на плечи, на локти, на грудь, и он понял, что вернуться за мной ему не позволят. Отбиваться нечего было и думать, а туземцы не желали ничего слышать о его возвращении в долину Тайпи. Оскорбленный до глубины души, Тоби стал уговаривать старого матроса, чтобы тот сам отправился за мной. Но Джимми отказался, объяснив, что островитяне сейчас так настроены, что все равно не пропустят его, хотя никакого зла ему сделать и не могут.

Мой товарищ был тогда далек от мысли, что этот Джимми, как ему пришлось заподозрить впоследствии, был бессердечным негодяем и что это по его хитрому наущению туземцы не позволили ему вернуться за мной. Старый мошенник, видимо, отлично знал, что нас обоих тайпийцы ни за что не отпустят, и поэтому стремился заполучить одного Тоби для цели, вскоре вполне обнаружившейся. Но тогда Тоби ничего этого не знал.