Робин Янг - Отступник

На лице рыцаря отразился шок, когда он увидел Комина.

– Надо уходить, – сказал он Роберту, с трудом отрывая взгляд от раненого. – Быстрее!

Беспорядочный стук в двери сменился ритмичными гулкими ударами. Очевидно, монахи пытались чем-то вышибить ее. В любой момент могли появиться люди Комина, если уже не сбежались на шум. Пребывая в холодном оцепенении, Роберт понял, что его братья все еще оставались в монастыре, обшаривая его территорию. Он перевел взгляд на Комина, привалившегося к алтарю. У ног его уже натекла лужа крови. Угроза плена привела его в чувство. Господи, что же он наделал?

Кристофер подтолкнул его к боковой двери в проходе.

– Уходим отсюда!

Когда они повернулись, чтобы броситься к ней, за их спинами раздался хриплый рык. Роберт оглянулся и увидел, что к нему прыгнул Комин, оскалив зубы и зажав в кулаке окровавленный кинжал. Но тут Кристофер резко развернулся и поднял меч, а потом всадил его в живот Комину. Лорд забился в судорогах, пронзенный насквозь, изо рта у него вновь хлынула кровь, и тогда рыцарь рывком высвободил клинок. Джон Комин повалился на пол и замер. Вокруг него быстро расползалась темная лужа.

Рыцари криками подгоняли их. Снаружи до Роберта донесся голос его брата Эдварда. Подталкивая перед собой Кристофера, он направился к двери, и они вдвоем вывалились в морозную прохладу церковного двора. Со всех сторон на крики сбегались люди Комина, и свет их факелов разогнал темноту. Эдвард, Найалл и остальные уже поджидали их с мечами в руках.

– Они видели нас, – выдохнул Эдвард, заметив Роберта.

– Сюда! – крикнул Найалл, направляясь к церковной стене.

Они вдесятером бросились к стене, опередив людей Комина. Сунув сломанный меч за пояс, Роберт подтянулся на руках. Его примеру последовали братья и остальные рыцари, по одному спрыгивая на другую сторону. Кристофер замешкался, подыскивая опору для ног. Лицо его белело в темноте. Вдруг он сорвался и с криком упал вниз, простершись на снегу. Люди Комина торжествующе заорали, устремившись к нему, и красноватые отблески их факелов заплясали на каменных плитах двора. Роберт, оседлав стену, наклонился и протянул рыцарю руку. С трудом поднявшись на ноги, Кристофер ухватился за нее. Собрав последние силы, Роберт, застонав от натуги, потянул его на себя. Кристофер ухватился за верхний край стены и перевалился на другую сторону. Люди Комина подбежали к стене, и свет их факелов упал на нее, на мгновение ослепив Роберта.

– Брюс! – раздался крик, когда он спрыгивал вниз. – Это Роберт Брюс!

В середине февраля, когда в низинах стали отступать снега, луга покрывались зеленью, а ручьи и реки взламывали свои ледовые панцири и текли невозбранно, появились первые слухи.

Все началось с передаваемых шепотом историй, которые приносили с собой странники, бредущие по только что расчищенным трактам; это были истории о восстании на юге. Через несколько дней стало ясно, что это не сказки, а самая настоящая, доподлинная правда. Поселения вдоль границы были взбудоражены сообщениями о том, что среди ночи в Дамфрисе объявился Роберт Брюс и поднял горожан на бунт, штурмом взял замок и изгнал оттуда вновь назначенных королем Эдуардом юстициаров, собравшихся на ассамблею. Вскоре стало известно, что Брюс со своими людьми захватил замок Далсвинтон, цитадель Коминов. Волна гнева вздымалась все выше, и после захвата Тибберса, Эйра, Ротсея и Данаверти силами Брюса английские гарнизоны по всей Шотландии начали поднимать мосты и запирать ворота замков. К королю Эдуарду полетели срочные донесения. Они гласили, что Роберт Брюс поднял знамя восстания. И что к нему, под это знамя, стекаются все новые люди.

Первые несколько недель после восстания в Дамфрисе многие скотты говорили о нем как о чем-то далеком и не имеющем к ним прямого отношения, хотя и горячо обсуждали его на полях и в церквях своих деревень, где жизнь текла размеренно и спокойно, несмотря на бурные события, разворачивающиеся вокруг. Взволнованные, встревоженные и возбужденные, все они спрашивали себя, а докатится ли до них грозовой вал перемен или же буря утихнет сама собой. И вдруг в начале марта далекие раскаты мятежа стали ближе, зазвучав совсем рядом, и все поняли, что восстание идет к ним.