Наталья Черная - Струны

–И Джена Рид, виолончель.

Я услышала свое имя вовремя и вернулась на нужную орбиту обитания. Как и Саймон, я встала и улыбнулась всем смотревшим на меня в аудитории. Кристоф кивнул головой, и я послушно села на место, смотря на то, как другие представлялись. Они все были словно на подбор и внешне, и талантом. В последнем я была уверена. Саймону и мне выдали папки с инициалами оркестра и дирижера, а также новые пьесы; они были тяжелыми.

–Саймон, Джена-обратился Кристоф,-сегодня вы можете ознакомиться с почерком и характером оркестра. Играть будете завтра.

Музыканты были великолепными. Звучание их инструментов и то, как они сливались воедино, было просто уникальным опытом, от которого у меня пошли мурашки по коже. Сидящий возле меня Дэвид, также виолончелист, был едва ли не безупречным музыкантом, которого я когда-либо встречала. Когда он дочитывал ноты под конец листа, я успела среагировать и перевернуть страницу, на что получила улыбку благодарности. Мне казалось, что этот оркестр, был словно сетью, каждый подключен между собой и все вместе под владением главного компьютера, то есть Кристофа. Между ними было сумасшедшее понимание. Я такого никогда не видела, не так близко.

–К сожалению, сегодня у нас больше нет времени, чтобы пройтись по остальной программе. Репетируйте сами, уделяйте больше времени сложным местам и запоминайте ноты на память! Увидимся завтра в шесть вечера.

Все дружно собирали свои инструменты, пряча в футляры. Я подождала, когда почти все вышли и встала со стульчика как раз тогда, когда Кристоф подозвал Саймона и меня к себе.

–Просмотрите первые две пьесы на завтра. Я хочу вас услышать по отдельности сперва.

Саймон и я переглянулись. Это не был заговор, просто совпадение.

–Саймон, приходи завтра в половину девятого. Джена,-я вовремя оторвала взгляд от его шарфа,-в десять.

Всю вторую половину дня я занималась дома и репетировала пьесы. Это было впервые за несколько месяцев, что я играла дома, а не в аудитории. Лиама не было, и было приятно провести время наедине с виолончелью в теплых стенах второй спальни, которую мы никогда не использовали. Под вечер в гости пришла Кира.

–Только не говори, что мистер Эванс тебя привязал к твоей виолончели еще больше, чем ты уже была.-Произнесла она едва, вступив на порог.-Ты скоро спать будешь с этой деревяшкой, Джена!

–Не беспокойтесь, моя сексуальная ориентация не изменится в сторону вырезанных деревьев.

Закрыв дверь, я пригласила ее на кухню, где сразу же поставила чайник.

–Я принесла всяких вкусностей и пару фильмов на просмотр.

Как будто у меня сейчас было время на фильмы, зная, что завтра была первая сольная репетиция наедине с Кристофом. Стоило только подумать об этом, и у меня дрожали коленки.

–Как ты узнала, что я одна дома?

–Лиам скинул мне сообщение и сказал, чтобы я присмотрела за тобой.

Я лишь закатила глаза. Это было в его стиле. Он не мог оставить меня наедине хоть на пару часов. Именно поэтому я убегала в аудиторию среди ночи, чтобы порепетировать и побыть наедине с собой.

–Вы поссорились?-Вопрос Киры был щелбаном в лоб.

–Даже не знаю, стоит ли это называть именно так.

Кира внимательно посмотрела на меня, сидя по другую сторону столешницы. В ее глазах было переживание.

–Что случилось, Джена?

Храбрость я собирала целые пол минуты, и подруга ,молча и терпеливо, ждала ответ. Я любила ее за это – за терпение, за понимание, за ее выносливый характер, когда дело касалось моих негативных периодов жизни.

–Я устала. – Сказать эти слова вслух было маленьким облегчением.-Я стремлюсь всеми силами двигаться вперед, боясь повторить ошибки прошлого и хватаясь за каждую соломинку, которая может привести меня к цели и…-скрестив руки на груди, мне пришлось перевести дыхание,-попутно толкаю Лиама вперед, словно без меня он и шагу не сделает. Он никуда не стремится, и каждый разговор по поводу его возможных целей или развития заканчивается скандалом. Я понимаю, что абсолютно точно сижу у него на шее и расплачиваюсь, как могу, помогаю, чем могу, но ему этого не достаточно. Его вечно выводит из себя то, что я играю. Он недавно сделал мне замечание и сказал, что предпочел, чтобы я нашла работу, ибо музыкой на хлеб я не заработаю.

Глаза Киры каждый раз открывались все шире. Она продолжала, молча сидеть, выслушивая каждое мое слово и смотря как мои жесты, все чаще выдавали эмоции.

–А я не хочу всю оставшуюся жизнь работать кассиршей в Старбаксе.-На глаза наворачивались слезы, и это меня бесило. Бесило так сильно, что злость сковывала руки, и мне хотелось что-то разбить. Я ненавидела тот факт, что такая проблема доводила меня до слез.