Дарья Роззонелли - Тринакрия

– Очень рада познакомиться, вы же говорите по-французски?

– Конечно! – в один голос воскликнули ребята, и с певучим итальянским акцентом Лоренцо продолжил: – Нам тоже очень приятно познакомиться! И мы рады, что Вы решили переехать на Сицилию. Мы тоже живём там большую часть года. И надеюсь, будем часто видеться.

Фабиен подхватил:

– Этим летом мы решили устроить вакейшн во Франции. А в сентябре вернёмся на Сицилию, велком к нам в гости!

– Вам непременно стоит к нам приехать! Я проведу вам потрясающую экскурсию по Таормине.

– С огромным удовольствием! – согласилась Матильда, искренне радуясь тому, что на Сицилии у них нашлись приятные люди, с которыми они смогут иногда проводить время.

– Я смотрю, ты уже вливаешься в сицилийские традиции, – подметил Лоренцо, наклонив голову в сторону украшения на шее девушки и чуть прищурился, внимательно его изучая.

– Да, Венсан мне рассказал про оберег. И что на Сицилии его носят в качестве талисмана.

В этот момент нарисовалась чета Лакруа. Менторским тоном Виржини выразила своё мнение:

– Я тоже обратила внимание на этот кулон. Красивая вещь, хоть, на мой взгляд, ничего так не оберегает человека, как нательный крест.

Фабиен закатил глаза, а Лоренцо ободряюще подмигнул Матильде. Однако мадам Лакруа заметила эти жесты и не смогла промолчать:

– Я знаю, что порой кажусь вам занудой, и, возможно, вы предпочли бы, чтобы я не высказывала свою позицию по этому поводу. Ваше поколение взяло моду называть себя атеистами и агностиками. Снисходительно посмеиваться над верующими людьми, считая себя умнее наших предков. Ведь вам подавай доказательства, а если что-то нельзя потрогать, значит, этого и не существует. Вот только, на мой взгляд, это лишь говорит о том, что падает степень духовности и морали. Во имя свободы «жить, как хочется» вы отрекаетесь от христианских ценностей и традиций. Вот только не замечаете, что их место потихоньку занимают чужие устои и обычаи, тем самым меняя, а то и истребляя в целом нашу культуру.

– Не открещивайся от нашего поколения, у нас разница всего лет десять, – с иронией заметил Венсан. – Ты всё в одну корзину: и свободу, и культуру, и веру. Готов поспорить, что и тебе бы не понравилось то религиозное мракобесие, что происходило в Средние века. Зато вера у большинства людей была гораздо крепче, чем в наши дни. Даже необязательно вспоминать столь отдалённые времена. Ещё в прошлом столетии нравы были довольно строгими. Например, многие элементарно стыдились обращаться в полицию после изнасилования, при этом за аборт женщина могла получить до пяти лет тюремного заключения. Выходит, у жертвы сексуального насилия не было иного выхода, как растить ребёнка от надругавшегося над ней негодяя, и всю жизнь хранить воспоминания о том ужасном дне. А гомосексуалов помещали в психиатрические клиники и не по-человечески жестокими способами пытались исправить, – Венсан пальцами изобразил кавычки, – «отклонения от нормы».

– Я согласна, что нельзя категорически запрещать аборты. Но прошу заметить, что далеко не все желающие избавиться от плода, подвергались насилию. Чаще всего нежелательная беременность – это следствие беспечности и блуда. Церковь порицает блуд, а современные нравы – ничуть. А что касается второго, – Виржини Лакруа многозначительно посмотрела на Фабиена и Лоренцо. – Папа Франциск отличается более либеральными взглядами по этому вопросу, что даёт надежду на послабление строгости церкви по отношению к содомитам.

Лоренцо с хохотом шлёпнул себя по торсу, а Фабиен строго исправил мадам Лакруа:

– К гомосексуалам! Не придумывай от себя и не подменяй понятия. Папа Франциск поддержал однополые союзы. Права двух любящих друг друга людей, желающих создать семью.

– Речь вообще не об этом, и как это явление не назови, никому оно вреда не приносит, – примирительно ответила мадам Лакруа. – Я совсем про другое. Мы все должны с почтением относиться к нашей религии, чтобы кто попало, не мог нам навязывать свои устои и догматы. Франция – это христианская страна, и никто нам не должен диктовать, как нам жить, одеваться и отмечать праздники. Дискриминация они говорят! Ха! Да это нас уже дискриминируют!

– Я прекрасно понимаю, на что именно ты намекаешь, Виржини, – перебил её Венсан. – Но ты начала с того, что всё смешала: религию, свободу и дискриминацию. Мы живём в толерантной стране и это прекрасно, что наш уровень сознания дошёл до той степени развития, чтобы никого не ущемлять в правах. Проблема не в том, что мы стали менее духовны или отвергли свою культуру – отнюдь. Скорее в том, что уважать отличающихся чем-то людей мы научились, а не позволять благодаря этому садиться себе на голову – нет.