Джеймс Роллинс - Седьмая казнь

– Действительно грандиозная задумка.

– И, наверное, преждевременная. Все кончилось неудачей из-за проблем с финансированием. Башню бросили, а через несколько лет и вовсе снесли. – Пейнтер посмотрел вниз. – Тем не менее возвышенные стремления Теслы вдохновили многих других. Саймон Хартнелл, между прочим, выбрал имя для своей компании, «Клифф энерджи», в память о Ворденклифф, о надеждах и мечтах, которые олицетворял этот проект.

– А башня? – с любопытством спросила Кэт. – Для чего она Хартнеллу?

Кроу нахмурился.

– Хороший вопрос.

Пейнтер так спешил сюда попасть, что ознакомился с проектами «Авроры» лишь бегло. Если верить прочитанному, башня служила усилителем для антенной решетки, а внешний вид конструкции был просто данью уважения Тесле. Отчеты утверждали, что башня усиливает тот же сигнал-стимулятор ионосферы, который использовали и в ХААРП. Возросшая мощность сигнала якобы увеличивает исследовательские возможности антенной решетки и ведет к более точным результатам. То есть проект «Авроры» – это более масштабная версия ХААРП; он создан для тех же целей, что и его младшая родственница.

Но теперь, когда я вижу это воочию…

Тревожный узел в животе стал туже. Пейнтер настолько зациклился на Сафии, что не уделил данному проекту должного внимания, проигнорировал неувязки в спецификациях и протоколах.

Или у меня тоже приступ конспирологии? Как у тех, кто приписывал гнусные намерения загадочным антеннам ХААРП?

– Пристегните ремни, ребята. Садимся, – вновь прозвучал голос пилота.

Пейнтер откинулся в кресле, твердо уверенный в одном.

Поворачивать назад уже поздно.

22 часа 22 минуты

Кэт знала, что будет холодно, но не предполагала, что настолько. При выходе из «Гольфстрима» ее словно окунули нагишом в горное озеро. С океана дул устойчивый ветер с привкусом соли и льда, забирался за шиворот.

Кэт вздрогнула, съежилась, одной рукой крепко стиснула воротник парки, другой подхватила чемодан. Температура держалась на рекордно низком для начала июня уровне – несколько градусов выше нуля [9]– и продолжала падать в преддверии бури.

Кэт устремила взгляд в море – туда, где за кромкой битого плавучего льда стеной стояли черные тучи. На западе, у самого края штормового фронта, застыло низкое солнце – точно сжалось от страха. Однако солнцу было не убежать от бури: в полярных широтах оно уходило за горизонт лишь в начале сентября.

Слева, на черной взлетной полосе, мелькнуло что-то белое и юркнуло за заснеженный откос. Арктический беляк. Он напомнил Кэт о том, что жизнь есть и тут, на краю света. Это было царство белых медведей, тюленей, нарвалов и белух. По здешним просторам бродили стада северных оленей и косматых овцебыков. Старое инуитское название Элсмира звучало как «Умингмак нуна» – Земля овцебыков.

За взлетной полосой кое-где пробивались из-под снега пучки мятлика, а на прогалинах голой земли уже желтел полярный мак и белели крошечные цветы звездчатки.

Кэт почерпнула мужества у этих закаленных первопроходцев, выживших в столь немыслимых условиях.

Она перевела взгляд на бетонные здания неподалеку. Чтобы постройки не сливались с пейзажем, их выкрасили в оранжевый цвет. Пейнтер решительно зашагал туда, окрестности его не заинтересовали.

«Гольфстрим» пошел на разворот, готовясь к обратному полету на «Туле». Кэт посмотрела вслед исчезнувшему зайцу.

Надеюсь, нам тоже хватит сил тут выжить.

У главного входа в «Аврору» ждали встречающие. Они толпились внутри, в облаке пара, который выдыхали в жестокий мороз сквозь открытую дверь. Пейнтер целенаправленно шел к ним, словно бежал от стужи, однако Кэт понимала – его гонит вперед тревога за Сафию аль-Мааз.

Станцию, похоже, готовили к надвигающейся буре. По наклонному съезду в подземный гараж ползли два тяжелых гусеничных снегохода «Сноукэт». У взлетной полосы брезент и швартовочные тросы крепко удерживали несколько самолетиков «Сессна»; видимо, для этих малышей не хватило места в ангарах. В одном ангаре Кэт увидела ухоженный «Лирджет», в другом мелькнул хвост массивного грузового «Боинга», – и двери ангара задраили.

Да тут полноценный аэропорт!

Хотя это, наверное, неудивительно – ведь станция находилась вдали от цивилизации.

Наконец Пейнтер и Кэт достигли открытых дверей и шагнули внутрь. Кэт пробыла на улице лишь несколько минут, но благодарно вздохнула, когда ее окутало теплом.